“Этого не могло быть, — подумала я на следующее утро. — Этот отец, целующий утром жену в щечку и подтирающий за дочерью пролитое молоко… он просто не способен вжать девушку в подушку и… это просто невозможно”».
40
Шарлотта не захотела оставаться в кафе, так что они спустились к каналу и сели на скамейку у воды.
— В Стокгольме у меня осталась подруга, — начала Шарлотта. — Собственно говоря, я собиралась порвать со всеми, когда переехала сюда, но с ней не могла, потому что она спасла мне жизнь. Я превысила дозу. Сознательно, потому что у меня больше не осталось сил — а она выломала дверь в мою квартиру и спасла меня. Потом мы с ней вместе завязали, но она, к сожалению, сорвалась.
Чарли кивнула. Ей не хотелось без надобности задавать вопросы, она дала Шарлотте продолжить рассказ.
— Большинство потом снова срывается, — продолжала Шарлотта. — Но этих историй люди не слышат, опустившиеся и умершие не имеют голоса. Не они выступают на телевидении или беседуют с подростками в школах.
«К чему она ведет? — подумала Чарли. — Куда приведет нас вся эта история?»
— У нее был ребенок, — сказала Шарлотта. — Дочь.
Она посмотрела на воду.
— Даже не хочется думать о том, через что довелось пройти этой девочке. Все словно забывали, что в квартире ребенок. И я тоже. Мы кололись, и все.
— А что произошло потом? — спросила Чарли, когда Шарлотта надолго замолчала.
— Ребенка у нее отобрали, — ответила Шарлотта. — Я понимаю почему, но все же это ужасно. За судьбой девочки я следила на расстоянии. Ее перебрасывали из одной приемной семьи в другую, из одного закрытого учреждения в другое, но лучше не становилось. Напротив, все стало совсем плохо, и тогда я обратилась в социальную службу, предложив, чтобы она пожила у нас. Я подумала, что, может быть, она выправится, если побудет у людей, которые понимают ее, которые заботятся о ней, так что… В общем, мы с Давидом взяли ее к себе. Она ездила с нами в Москву.
У Шарлотты зазвонил телефон. Она достала его, посмотрела на дисплей и сбросила звонок.
— И как все получилось? — спросила Чарли.
— Хорошо, — ответила Шарлотта. — Поначалу все шло хорошо. Дети полюбили ее, мы с Давидом тоже. Само собой, жизнь наложила на нее свой отпечаток. Ребенку должно очень повезти, чтобы он попал в хорошую приемную семью, а ей раньше не везло.
Чарли кивнула и мысленно поблагодарила ту приемную семью, в которой выросла, — безопасность, четкие рамки, забота.
— Но мы могли поговорить об этом, — продолжала Шарлотта. — Мы с ней сошлись очень близко.
— А потом?
— Возникла проблема, — вздохнула Шарлотта. — Она забеременела, но сама не знала, кто отец. Давид и я пытались поговорить с ней, убедить ее… избавиться от ребенка — в смысле, ей было всего шестнадцать, и у нее уже все было непросто, так что…
— И что произошло?
— Она решила оставить.
— И…?
— Фрида и Густав давно мечтали о ребенке, но у них не получалось. Они перепробовали все, даже нашли суррогатную маму, но у нее случился выкидыш на позднем сроке. Они были на грани отчаяния, так что… в общем, мы решили, что они удочерят девочку. Они удочерили Беатрис.
Перед глазами у Чарли пронеслась череда лжи. Донорство спермы, донорство яйцеклетки, анонимность. Девушка почувствовала, как лицо у нее горит от гнева.
— Но почему? — воскликнула она. — Почему же вы молчали?
— Мы пообещали Густаву и Фриде ничего не рассказывать. Они очень не хотели, чтобы кто-то узнал, что Беатрис — не их биологический ребенок. Они даже не хотели, чтобы Беатрис узнала об этом, когда вырастет.
— Где ее биологическая мать?
— В закрытом учреждении для девочек с проблемами. Он называется «Чудное мгновение». Густав и Фрида решили не упоминать об этом, поскольку она… как я уже сказала, она в закрытом учреждении.
— Как зовут девочку? — спросила Чарли.
— Лу, — ответила Шарлотта. — Лу Мун.
41
Чарли почти бежала к машине. Во второй раз за последние несколько минут она звонила в «Чудное мгновение». Там снова включился автоответчик. На этот раз она наговорила сообщение, назвав свое имя и должность с просьбой перезвонить ей как можно скорее.
«Чудное мгновение» — бывшую психбольницу — Чарли хорошо знала еще с детства. Ей вспомнились истории, которые рассказывали об этом месте в ее детстве в Гюльспонге, даже стишок:
Если в голове броженье, заберут тебя в «Чудное мгновение».
Стало быть, там она и находится — Лу Мун, биологическая мать Беатрис. Впервые за все время следствия они отыскали человека, у которого имеется настоящий мотив.
— Документы из России поддельные, — заявила Чарли десять минут спустя, войдя в зал заседаний полицейского участка, где Стина в срочном порядке созвала всех коллег. — Беатрис родилась не за счет искусственного оплодотворения. У нее есть мама тут, в Швеции, по имени Лу Мун.
— А где она сейчас? — спросил Грегер.
— В «Чудном мгновении», — ответила Чарли. — Это закрытое учреждения для девочек с проблемами. Оно расположено всего в пятидесяти километрах отсюда. Я позвонила им и оставила сообщение.
— Но как Густав и Фрида могли промолчать о таком? — воскликнула Стина. — Как им могло показаться важнее сохранить тайну, чем спасти своего ребенка?
— Возможно, потому, что они уверены — она в «Чудном мгновении» и не могла ничего сделать, — ответила Чарли. — Подождите, — продолжала она, когда у нее зазвонил телефон. — Это мне оттуда звонят.
Она вышла в коридор, чтобы поговорить.
Женщина на другом конце представилась как Марианна Рен, заведующая реабилитационным центром «Чудное мгновение». Чарли тут же выпалила, что хотела бы поговорить с Лу Мун, которая проживает у них.
— Ее здесь нет, — ответила Марианна.
— А где же она в таком случае?
— Этого мы не знаем. Она сбежала… неделю тому назад.
— С тех пор она выходила на контакт? — спросила Чарли, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
— Нет, мы пытались ей позвонить, но не дозвонились. Я сообщила об этом в полицию Кристинехамна. Можно спросить, в чем дело?
— Речь идет о пропавшем младенце, — ответила Чарли, ничего больше не объясняя. Она исходила из того, что большинство уже наслышано о пропаже Беатрис.
— Но какое отношение ко всему этому имеет Лу? — удивилась Марианна.
— Она — биологическая мать ребенка.
Последовала пауза.
— Вы ошибаетесь, — сказала Марианна. — У Лу нет никакого ребенка.
