— Расскажи, что произошло в Москве, — велела Чарли. — Расскажи, что произошло между тобой и Лу Мун.
— Что произошло?
Давид посмотрел на адвоката, который повторил, что он может не говорить ни слова.
— Рано или поздно тебе придется заговорить, — сказала Чарли.
— У нас начался своего рода роман, — ответил Давид. — Эта девушка вела себя довольно…
— Лу, — поправила его Чарли. — Ее звали Лу.
— Да, — сказал Давид. — Я знаю, как ее звали.
— Продолжай, — сказал Грегер.
— Она вела себя довольно вызывающе, — продолжал Давид.
Чарли сжала руки, вспомнив о том, что писала Лу, — как он вдавливал ее в подушку, как она задыхалась, как Давид изливался в нее, словно она не человек.
— Мы располагаем другими сведениями, — заявила она.
— Вот как? — удивился Давид.
— Мы прочли текст, написанный Лу. И, похоже, у нее сложилось совсем иное представление о том, что между вами происходило.
«Наконец-то, — подумала она, заметив легкие подергивания в лице Давида, — наконец-то что-то поколебало его самодовольный вид».
— Да, но этой молодой женщины уже нет в живых, — напомнил адвокат. Он откинулся на стуле и поправил очки.
— Лу, — сказала Чарли. — Лу Мун.
— Я и не утверждал, что ее зовут как-то по-другому, — пожал плечами адвокат.
— Нет, вы просто говорили о ней так, словно у нее нет имени, — сказала Чарли, — поэтому я хочу напомнить вам и вашему клиенту, что у нее было имя, что она человек, который…
Голос изменил ей. Она потянулась за стаканом воды и выпила глоток.
— Как я уже сказала, у нас есть ее записки, — продолжала она, прекрасно осознавая, что записи Лу по поводу тех событий не будут иметь особого веса. Адвокат, конечно, тоже это знал — теперь он снисходительно улыбнулся и заметил, что трудно оценивать степень правдивости в дневнике заблудшей девочки-подростка, к тому же с учетом того, что девочка питала склонность к алкоголю и наркотикам и была не в ладах с законом.
— Что будет происходить теперь? — спросил Давид. — В смысле — с Беатрис?
— Этот вопрос решаем не мы, — ответил Грегер. — Что ты делаешь? — спросил он, когда Чарли поднялась.
— Ухожу, — сказала Чарли. — Разговор окончен.
У вращающихся дверей отеля Чарли остановила журналистка.
— Что вы сейчас испытываете? — спросила она. — Каково быть тем человеком, который нашел Беатрис?
— Я рада, — ответила Чарли, — но не следует забывать, что сегодня оборвалась жизнь другого человека.
— Вы не могли бы рассказать об этом подробнее? — спросила журналистка, поднеся микрофон так близко, что он коснулся подбородка Чарли.
— Нет, — ответила она, отстраняя микрофон. — Не могу.
Она поднялась к себе в номер. В сумке лежала стопка писем, которые Сара дрожащими руками передала ей перед тем, как Чарли покинула «Чудное мгновение».
— Это от твоей бабушки, — объяснила она. — Она жила здесь, когда это была психушка.
Чарли взяла у нее эти письма, не поправив ее, не сказав, что это какая-то ошибка — ведь ее бабушка никогда не жила в «Чудном мгновении».
48
Доротея поливала пеларгонии на окне в подъезде. Чарли кратко кивнула ей, но не успела пройти мимо — Доротея тут же указала ей на то, что сейчас не ее очередь поливать пеларгонии, эту неделю их должна поливать Чарли.
— Очень сожалею, — ответила Чарли. — Но я была в отъезде по работе. Может быть, ты читала в газетах о пропавшем ребенке?
— Беатрис? — Доротея поставила лейку. — А я и не знала, что ты была там… мы следили за новостями каждый день… Какое счастье, что вы нашли ее!
Чарли кивнула.
— Я могу полить чуть позже, когда разберу вещи.
— Нет-нет, я сама. Тебе, наверное, надо отдохнуть. Все равно все поливают их неправильно. Пеларгонии из Морбакки нельзя заливать водой — похоже, никто, кроме меня, этого не понимает.
Чарли как раз собиралась двинуться дальше по лестнице, когда Доротея сменила тему.
— Тут тебя разыскивал какой-то мужчина, — сказала она. — Просочился в подъезд вместе с Анни с первого этажа, долго стоял и звонил в твою дверь. Я подумала, что тебе стоит об этом знать.
— Как он выглядел? — спросила Чарли. — Вернее, я хотела спросить — ты видела его?
Она пыталась казаться спокойной, но это удавалось ей с трудом.
— Такой… — Доротея наморщила нос. — В кожаной куртке, — проговорила она, словно это говорило о человеке все. — Он сказал, что хотел узнать, как у тебя дела, потому что ты немного плохо себя чувствовала, когда он в пятницу помог тебе добраться домой. И потом…
— Что? — спросила Чарли.
— Он сказал, что его зовут Виктор, и просил передать тебе: он надеется, что тебе уже лучше, так что… в общем, я тебе это и передала.
— Спасибо, — с чувством произнесла Чарли.
— Да что там, пустяки, — ответила Доротея. — Хорошо иметь таких заботливых друзей.
Она улыбнулась. Проявление дружелюбия или новый уровень насмешки? Чарли решила не ломать над этим голову.
«Виктор, — подумала она, ощущая, как покой растекается по телу. — Самый обычный доброжелательный мужчина».
Переступив через гору рекламы и счетов на коврике, она прошла прямо в гостиную и улеглась на диван. Строго говоря, ей надо бы поспать. Мозг перегрелся от стресса, недосыпа и повторяющегося видения — Лу на краю обрыва. Но тут ей вспомнились письма, которые ей дала Сара. С чего девочка взяла, что они от ее бабушки?
Чарли поднялась, достала из сумки пачку писем во вскрытых конвертах и вытащила одно из них.
«Мне снова стали сниться сны. Сегодня ночью мы были втроем — ты, я и малышка, как все и должно было быть. Мы шли по тропинке к озеру, осенние листья и солнце, мимо дома на холме.
Его там не было.
Во всем мире были только мы, я и мои доченьки, и все казалось таким настоящим, что мне хотелось никогда не просыпаться».
Чарли перевернула лист бумаги, чтобы увидеть имя отправителя. Но там было написано просто «мама». Та же подпись на следующем письме, и на следующем — отправитель назывался просто «мама».
Девочки, доченьки… неужели… неужели эти письма писала Сесилия Маннер? Та, которая, по словам Бетти, была «потрясающий человек, не боящийся идти против течения — просто ей немного не повезло.
Почему?
Потому что такова жизнь — она несправедлива».
Бетти ни словом не обмолвилась, что Сесилия жила в «Чудном мгновении», но это необязательно означало, что этого не было. Бетти Лагер скрыла от нее и куда более серьезные факты.
