Билли остался у ограждения.
— Вы потеряли полминуты, мистер Уайлс, сорок секунд.
Билли не шевельнулся.
— Вы не знаете, в какой попали переплет, — голос Коттла переполняла озабоченность. — Вам потребуется каждая секунда из тех минут, что он отвел вам на раздумья.
— Так расскажите мне об этом переплете.
— Вы должны сесть. Ради бога, мистер Уайлс, — Коттл разве что не заламывал руки. — Он хочет, чтобы вы сели в это кресло.
Билли вернулся к креслу-качалке.
— Я просто хочу с этим закончить! — верещал Коттл. — Хочу сделать то, что мне велено, и уйти отсюда.
— Теперь вы понапрасну тратите время.
Одна из пяти минут прошла.
— Хорошо, хорошо, — кивнул Коттл. — Теперь говорит он. Вы понимаете? Это он.
— Выкладывайте.
Коттл нервно облизал губы. Достал из кармана плоскую бутылку, но не для того, чтобы выпить. Нет, сжал ее обеими руками, словно талисман, призванный развеять алкогольный туман, окутавший мозг, позволить слово в слово передать послание и таким образом спасти лицо, которое в противном случае могло перекочевать в двухлитровую банку.
— «Я убью кого-нибудь из тех, кого ты знаешь. Ты выберешь цель среди людей из своей жизни, — цитировал Котгл. — Это твой шанс избавить мир от какого-нибудь никому не нужного говнюка».
— Гребаный сукин сын! — вырвалось у Билли, и он вдруг заметил, что пальцы обеих рук сжались в кулаки, да только бить было некого.
— «Если ты не выберешь для меня цель, — продолжал цитировать Коттл, — я сам выберу, кого мне убить из твоих знакомых. У тебя есть пять минут, чтобы принять решение. Выбор за тобой, если тебе достанет духа сделать его».
Глава 22
Усилие, которое потребовалось Ральфу Коттлу для того, чтобы в точности передать послание выродка, превратило его в комок гудящих нервов. Глаза у него провалились, лицо перекосило, руки тряслись. Ужас накрыл его с головой.
Пока Коттл декламировал предложение выродка и выставленные им условия, не сомневаясь в том, что любая допущенная ошибка — смертный приговор, бутылка виски была вдохновляющим его талисманом, но теперь ему требовалось ее содержимое.
Билли заговорил, глядя на часы, которые лежали на ограждении террасы:
— Мне не нужны пять минут. Черт, не нужны даже те три, что остались.
И без этого, не обратившись в полицию, то есть не дав им возможности начать расследование, он уже стал причиной смерти одного человека из своей жизни: Лэнни Олсена. Бездействием он спас мать двоих детей, но обрек на смерть своего друга.
Какая-то, скорее даже большая, часть ответственности за эту смерть лежала на самом Лэнни. Он взял записки убийцы и уничтожил их, чтобы спасти свои работу и пенсию, но, как выяснилось, за это ему пришлось заплатить собственной жизнью.
Тем не менее Билли ощущал за собой вину. Он чувствовал ее вес и знал, что сбросить его не удастся до конца своих дней.
Но теперь выродок требовал от него нечто новое и более ужасное. На этот раз бездействие его не устраивало, нет, он хотел, чтобы Билли сам указал ему следующую жертву.
— Я этого не сделаю, — твердо заявил он.
Коттл водил влажным горлышком бутылки по
губам, вместо того чтобы отхлебнуть еще. Носом вдыхал поднимающиеся пары алкоголя.
— Если вы этого не сделаете, он выберет сам.
— Почему я должен выбирать? В любом случае я в полной жопе, не так ли?
— Не знаю. Не хочу знать. Это не мое дело.
— Черта с два.
— Это не мое дело, — настаивал Коттл. — Я должен сидеть здесь, пока вы не сообщите мне свое решение, потом я передам ваши слова ему и больше ни в чем не участвую. У вас осталось чуть больше двух минут.
— Я иду к копам.
— Слишком поздно.
— Я в дерьме по бедра, — признал Билли, — и только погружаюсь в него все глубже.
Когда Билли поднялся с кресла-качалки, Коттл резко его остановил:
— Сядьте! Если вы попытаетесь уйти с крыльца раньше меня, вам прострелят голову.
У бродяги в карманах были бутылки — не оружие. Даже если бы Коттл попытался вытащить пистолет, Билли не сомневался, что сумел бы отобрать его.
— Не я, — уточнил Коттл. — Он. Сейчас он наблюдает за нами через оптический прицел дальнобойной снайперской винтовки.
Темный лес на севере, залитый солнечным светом склон на востоке, скалы и поля к югу от шоссе…
— Он может читать по нашим губам, — продолжил Коттл. — У него отличная винтовка, и он умеет ею пользоваться. Может пристрелить вас с расстояния в две тысячи ярдов.
— Может, я этого и хочу.
— Он с удовольствием пойдет вам навстречу. Но не думает, что вы к этому готовы. Он говорит, что со временем до этого дойдет. В конце, говорит он, вы будете просить его убить вас. Но это еще впереди.
Даже с грузом вины Билли Уайлс вдруг почувствовал себя перышком и испугался внезапного порыва ветра. Сел на кресло-качалку.
— А к копам идти слишком поздно потому, что он оставил улики в ее доме, на ее теле, — буднично объяснил Коттл.
На деревьях не шевельнулся ни единый листок, а вот на крыльце задул ветер.
— Какие улики?
— Во-первых, несколько ваших волос у нее в кулаке и под ногтями.
У Билли пересохло во рту.
— Где он взял мои волосы?
— С фильтра в сливном отверстии душевой кабины.
До того, как начался весь этот кошмар, еще при жизни Гизель Уинслоу, выродок уже побывал в его доме.
Тень на крыльце более не могла сдержать летнюю жару. Билли словно стоял на самом солнцепеке.
— Что еще, кроме волос?
— Он не сказал. Но ничего такого, что позволило бы полиции связать вас с убийством… если только по какой-то причине вы не попадете под подозрение.
— А это он может устроить.
— Если копы подумают, что у вас нужно взять анализ на ДНК, с вами все будет кончено.
Глава 23
Одна минута. Билли Уайлс смотрел на свои наручные часы, словно они отсчитывали последние секунды до взрыва бомбы.
Он не думал о бегущих секундах, о вещественных уликах, превращающих его в убийцу Гизель Уинслоу, о том, что выродок сейчас держит его на прицеле.
Вместо этого он ранжировал людей из своей жизни. Перед мысленным взором чередой пробегали лица. Тех, кого он любил. К кому относился с безразличием. Кого терпеть не мог.
С последними он мог бы не церемониться. Не стал бы по ним скорбеть. И отвернуться от таких мыслей оказалось ой как сложно, ничуть не проще, чем не замечать приставленный к горлу нож.
