В яркости цветов, рожденных заходящим солнцем, Билли все лучше понимал причину гипнотической мощи этого зрелища. Особенно завораживала его фигура, взятая в оборот этой стилизованной машинерией, мужчина, пытающийся выжить между перемалывающих все и вся колес, шестерней, поршней.
Все эти недели, пока продолжалось строительство и скульптурная композиция приобретала завершающие очертания, казалось, что человек пойман машиной, как, собственно, и задумывал художник. Стал жертвой сил, над которыми не властен.
Теперь же, под заходящим солнцем, человек вроде бы и не горел, в отличие от окружающей его машины. Светился, да, но светился как бы изнутри, могучий и крепкий, неподвластный языкам пламени, которые пожирали машину.
Эта фантасмагорическая машина строилась не инженером. Была простым нагромождением символов машин, не имела функционального назначения.
Машина, не реализующая некую производительную функцию, не имела смысла. Не могла служить даже тюрьмой.
Человек мог выйти из этой машины, когда бы захотел. Он не был в ловушке. Он только верил, что находится в ловушке, но вера эта родилась из потакания собственному отчаянию, а потому была ложной. Мужчина должен был уйти от бессмысленности, найти значение своей жизни, а найдя его, поставить перед собой достойную цель.
Откровения не были характерны для Билли. Он всю жизнь бежал от них. Проницательность и боль воспринимал как синонимы.
Но на этот раз, понимая, что перед ним откровение, он не убежал от него. Вместо этого, вновь выехав на трассу и продолжив путь домой, в надвигающиеся сумерки, он забирался вверх по ментальной лестнице возможных толкований этого откровения, добирался до площадки, где лестница поворачивала, и поднимался дальше, к следующему повороту лестницы.
Он не мог предвидеть, какие выводы сделает из этой внезапной интуитивной догадки, но точно знал: догадка эта обязательно ему поможет, прежде всего в принятии правильных решений.
Когда он приехал домой, на западном горизонте осталась лишь узкая полоска заката. Билли съехал с дорожки на лужайку, задом подогнал «Эксплорер» к заднему крыльцу, чтобы облегчить погрузку тела Ральфа Коттла.
Его не могли увидеть ни с дороги, ни с участка ближайшего соседа. Выходя из кабины, он услышал первое уханье ночной совы. Только сова увидела бы его и звезды.
На кухне он достал стремянку из кладовой и проверил записывающее устройство, установленное в шкафчике над микроволновкой. Произведенная на диск запись показала, что в отсутствие Билли в его дом никто не входил, во всяком случае, через кухню.
Он никого и не ожидал. Стив Зиллис сейчас работал в таверне.
Убрав стремянку, он, ухватившись за веревочную петлю, протащил Коттла через дом на заднее крыльцо, спустил со ступенек. Загрузка трупа в багажное отделение «Эксплорера» потребовала больше терпения и мускульных усилий, чем ожидал Билли.
Он оглядел темный двор, темный лес, деревья-часовые. Ощущения, что за ним наблюдают, не было. Наоборот, он остро чувствовал собственное одиночество.
Хотя запирать дом казалось бессмыслицей, он запер дверь и отогнал «Эксплорер» в гараж.
При виде циркулярной пилы, сверлильного станка, инструментов Билли вдруг захотелось забыть о кризисе, с которым он столкнулся. Ему захотелось вдохнуть запах свежих опилок, насладиться точностью соединения «ласточкин хвост».
В последние годы он столько сделал по дому, сам, все сам. И если теперь ему предстояло сделать что-то для других, он бы начал с того, в чем они нуждались: с гробов. Он мог бы найти себе новую профессию: гробовщика.
С мрачным лицом Билли загрузил в «Эксплорер» еще одно полотнище пленки, моток веревки, липкую ленту, фонарь, кое-что из мелочей. Все, что могло понадобиться. Добавил несколько сложенных одеял и пустых картонных коробок, чтобы получше замаскировать труп.
Перед Билли лежала долгая ночь похоронных работ, и он боялся не только выродка-убийцу, но и многого того, что обитало в темноте. Последняя нагоняет ужас на разум, но правда и в том (и в этом он черпал надежду), что темнота напоминает нам о свете. Независимо от того, что ждало его в ближайшие часы, Билли верил, что он вновь будет жить при свете дня.
Глава 47
Четырех часов сна, плюс «Викодин» и пиво «Элефант» не могло хватить для полноценного отдыха.
Прошло более двенадцати часов с того момента, как Билли поднялся с кровати. Физических ресурсов ему еще хватало, но вот голова работала не так быстро и четко, как ему хотелось.
Уверенный в том, что «Эксплорер» не выглядит как катафалк, пусть в багажном отделении и лежал труп, он остановился около небольшого магазинчика. Купил «Анацин», чтобы справиться с головной болью, и кофеиновые таблетки «Не спи».
За завтраком он съел две оладьи, потом сэндвич с ветчиной, так что организму определенно не хватало калорий.
В магазине продавались сэндвичи в вакуумной упаковке. Для их разогрева имелась микроволновая печь. Но по какой-то причине его желудок дал бурную реакцию на одну только мысль о мясе.
Он купил шесть шоколадных батончиков «Херши», источник сахара, шесть ореховых батончиков «Плантерс», источник белка, и бутылку «Пепси», чтобы запить таблетки «Не спи».
— День Валентина в июле или что? — спросила кассирша, указав на сладости.
— Хэллоуин, — ответил Билли.
Сев за руль внедорожника, принял по таблетке «Анацина» и «Не спи».
На пассажирском сиденье лежала газета, которую он купил в Напе. Он еще не успел прочитать статью об убийстве Уинслоу. В газете сложены распечатки нескольких заметок из «Денвер пост». О Джудит Кессельман, пропавшей навсегда.
Он читал распечатки, откусывая сначала от батончика «Херши», потом от «Плантерс». Цитировались представители администрации, студенты, родственники и друзья, сотрудники полиции. Все, кроме полицейских, выражали сдержанную надежду на возвращение Джудит.
Копы высказывались крайне осторожно. В отличие от ученых, чиновников и политиков, они избегали пустопорожней болтовни. И получалось, что только их действительно волновала судьба молодой женщины.
Расследование вел детектив Рэмси Озгард. Некоторые из коллег называли его Озом.
На тот момент ему было сорок четыре года. По ходу службы он трижды награждался за проявленную храбрость.
В пятьдесят лет он по-прежнему мог оставаться на службе. Информация, имеющаяся в заметках, позволяла сделать такое предположение. В тридцать восемь лет Рэмси Озгарда ранили в левую ногу. Он мог выйти в отставку, получив полноценную пенсию, но предпочел остаться на службе. И даже не хромал.
Билли хотелось поговорить с Озгардом. Для этого, однако, он не мог воспользоваться ни своим именем, ни телефоном.
Как только батончики, «Пепси» и таблетки «Не спи» начали смазывать щарики и ролики в его голове, Билли поехал к дому Лэнни Олсена.
