– Предлагаю прогуляться по саду, а потом можем потанцевать под радио или выбрать что-то из пластинок.
– В саду уже темно, – заметила Роуз, ежась.
Еще немного, и она станет зажигать перед сном ночник.
– Вот и прекрасно, – тонко улыбнулся Чарльз. – Отличное время для игры в убийство.
– Вы с ума сошли! – рыкнул полковник Хьюз.
Наконец-то! А я уже решила, что он приболел. За весь вечер и голоса не подал.
– Почему же? – пожал плечами Чарльз. – Сейчас это модно. Хотя можем поискать клад. Ну-ну, не ворчите! Будет весело. Джинто, покажи все гостям, я скоро буду. Мисс Райт, можно вас на минутку?
Гости, тихо переговариваясь, нехотя отправились в сад. Меня Чарльз увлек в библиотеку.
– Этан просил меня вас увезти, – сообщил он без обиняков. – Я хочу знать, что вы сами об этом думаете?
Я прошлась вдоль полок, касаясь переплетов кончиками пальцев. Повернулась к нему.
– Думаю, это плохая идея. Вы ведь меня потом не отпустите, правда?
Лицо Чарльза, при тусклом свете торшера походившее на деревянную маску, дрогнуло.
– Правда. Я, конечно, уважаю честную игру – ее принято уважать. Но не уверен, что сам на нее способен. Я хочу, чтобы вы уехали со мной. Но не как невеста Этана, а как женщина, которую я люблю.
Я сказала то, что принято говорить в таких случаях:
– Спасибо, Чарльз. Вы мой очень дорогой друг, но…
Он в два шага преодолел расстояние между нами.
– Не надо, Мэри. Я был бы последним идиотом, если бы стал умолять, но я чертовски к этому близок. Я не хочу быть вашим другом. Мне нужно все – или ничего.
Какая яростная, какая пылкая натура! Жаль.
Я покачала головой.
– Вы увлеклись мной, это скоро пройдет. У вас будет титул, богатство, власть… сотни прекрасных одалисок.
Он криво улыбнулся.
– Думаете, меня это утешит?
– Со временем – да.
Чарльз помолчал, глядя в окно.
– Только не присылайте мне приглашения на свадьбу. Я не настолько великодушен.
– Чарльз…
– Что, моя дорогая? Вам было бы легче, если бы все это оказалось игрой? Тогда можете считать именно так. А я не намерен притворяться.
– Перестаньте, – поморщилась я. – Вас ведь подослал инспектор, я сразу догадалась. Он хотел, чтобы вы за мной присматривали.
Глаза Чарльза были темны, словно кожа его камердинера-нубийца. Он закурил, и комнату заволокли клубы табачного дыма.
– Старина Этан. Да, поначалу это была его идея, а потом мы оба в вас влюбились. Смешно. Никогда не думал, что мы станем соперниками. Знаете, ему никогда не везло с девушками. Зато если уж повезло, так по-крупному!
Темноту гостиной совсем чуть-чуть разбавляли фонари за окном. На низкой оттоманке в углу виднелась фигура, укрытая пледом.
Дверь тихонько скрипнула, и человек в коридоре замер. Услышит? Поднимет шум? Но леди Присцилла на диване не пошевелилась. Крадучись, на цыпочках, он вошел. Приблизился к дивану, замирая после каждого шага. Больная по-прежнему крепко спала.
Огляделся. Со стен скалились дикарские маски, предметы культа, в тусклом свете поблескивали топорики и ножи. Человек покачал головой и… На голову спящей опустился тяжелый цветочный горшок. Ни крика, ни стона. Что-то не так!..
Зато внезапно загорелся свет, заставив убийцу судорожно вздохнуть и близоруко заморгать. На диване перед ним лежала грубо скрученная из одеял и шарфов кукла, усыпанная землей из горшка. Фикус валялся на полу.
– Мистер Миллер, вы арестованы! – громко заявил инспектор, выступая из ниши. – За убийство…
Договорить он не успел.
Викарий подпрыгнул, взвизгнул, как поросенок, и слепо бросился к окну. Выскочившего ему наперерез констебля Догсли он просто снес. Такой прыти тот не ожидал.
В саду послышались торопливые шаги, а после – тихий скрип велосипеда.
Констебль Догсли поднялся с пола – кажется, невредим – и выглянул из окна.
– Ушел! – с досадой констатировал он, увидев яростно крутящую педали круглую фигуру. – Простите, сэр.
– Ничего. – Инспектор похлопал его по плечу. – Ему некуда бежать. Думаю, мы найдем его в церкви.
Но он ошибся.
Викария нашли на кухне пасторского дома. В руке у него был пузырек из-под «пыльцы фэйри», в мертвых глазах застыла боль. На столе – записка.
– Он прятал «пыльцу» в велосипеде, сэр! – доложил констебль, шмыгнув носом.
Инспектор рассеянно кивнул и развернул записку. Пробежал глазами, хмыкнул и прочитал снова, теперь вслух и с выражением:
– «В ослеплении, в гордыне своей я осмелился тяжко согрешить. Я уподобился Каину и преступил первую заповедь. Теперь моя душа вечно будет гореть в аду, я содрогаюсь и плачу при мысли об этом. Господь свидетель, нет мне прощения ни по законам божеским, ни по законам человеческим. Я лишь хочу, чтобы тень подозрения больше не пятнала невиновных. Простите. P.S. Похороните меня в саду, под душистым горошком».
Эпилог
Лайнер стоял в порту. Неделю назад мы пересекли экватор, и некоторые пассажиры до сих пор это праздновали. Другие же отправились на берег – размять ноги и развеяться.
Я избегала общего веселья. Стояла у борта на прогулочной палубе и смотрела на темную воду. Визгливо кричали чайки, запах мокрой древесины, кожи и водорослей шибал в нос.
– Мисс Люси Райт? – окликнул меня помощник капитана. – Вам телеграмма.
Она состояла всего из трех слов: «Возвращайся. Люблю. Э.».
Я засмеялась, глядя в ярко-голубое небо. В руке трепетал листок телеграммы. Хотелось кричать и плакать, хотелось прыгнуть за борт и помчаться по волнам. Остатки здравого смысла побудили меня спросить:
– Не подскажете, как мне купить обратный билет?
Помощник капитана не выразил ни малейшего удивления. Должно быть, ему не привыкать к сумасбродным дамочкам.
– В Альбион?
Я лишь кивнула.
Обратно. К Этану, Роуз, леди Присцилле – ко всем, кто меня любит и ждет.
А также к вечному дождю, пятичасовому чаю, душистому горошку…
И даже – черт с ней! – пусть будет овсянка.
Запорожье
Июнь – сентябрь 2021 г.
