Малыш оказался длиной почти с руку Ангербоды, но всего в два пальца толщиной. Как и Фенрир при рождении, он был размером больше обычной новорождённой змеи, чей облик принял, но меньше, чем Хель. Ведьма подняла его с колен и прижала к себе, и его раздвоенный язычок коснулся её щеки. У него был только один зуб, с помощью которого он и выбрался из плодного мешка.
– Сначала полумёртвая девочка, потом волк, теперь змей, – пробормотал Локи. – Похоже, наши дети постепенно становятся всё менее нормальными. Такими темпами следующий будет просто дрожащей кляксой с глазками.
– А что едят детёныши змей? – вслух подумала Ангербода.
– Понятия не имею. – Локи сел рядом с женой, и они оба опустили взгляд на своего змеёныша, который теперь осматривал отца и с любопытством щёлкал языком. Как и у Фенрира, у него были умные глаза.
Такие знакомые глаза… и не только потому, что они были у него отцовские, но и потому, что Ангербода уже видела их прежде.
В её видении о конце всего сущего. Огромный змей, поднимающийся из волн…
Она посмотрела на крошечное существо у себя на коленях, взирающее на неё с детской невинностью. Нет. Такого не может быть. Просто не может…
– Бода? – спросил Локи, растирая её поясницу. – С тобой всё хорошо?
Колдунья резко вышла из задумчивости. Вздор. О чём я только думаю?
– Да, конечно, – ответила она, натянуто улыбнувшись. – Как мы назовём этого? Твой черед придумывать имя.
Мужчина на мгновение задумался и протянул руку. Змей вполз по ней неуклюже, как ребёнок, делающий первые шаги.
– Ёрмунганд, – объявил Локи.
– Эй, мы не назовём нашего сына «волшебный посох невероятной силы»!
– Ещё как назовём. Имя хоть куда. Ведь именно так ты выбираешь имена, Бода. Лепишь слова одно к другому, пока не выйдет что-нибудь осмысленное. Кроме того, его имя не должно быть таким же унылым, как твоё. Правда, Ёрмунганд? – Змейка ткнулась носом ему в подбородок, и Локи торжествующе ухмыльнулся. – Видишь?
– Я беру обратно свои слова, произнесённые в день, когда мы встретились. Это ты приносишь мне печаль, – ответила Ангербода. – Ах да, и ещё те, когда я сказала, что у тебя отлично подвешен язык.
– Да, у меня отлично получается давать своим змеиным деткам по-настоящему замечательные имена, если это то, что ты хочешь сказать.
– Я бы сейчас хотела многое сказать о тебе, – пробормотала женщина.
– Может быть, он любит мясо. – Локи потянулся к ближайшей миске и вытащил кусок кролика. Ёрмунганд с любопытством осмотрел подношение, а затем раскрыл пасть и попытался проглотить его целиком прямо из руки отца. Кусок был слишком велик для него, поэтому мужчина взял со стола охотничий нож Скади и порубил мясо на мелкие части, а затем снова протянул пищу сыну. На этот раз Ёрмунганд смог его съесть, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы всё проглотить. Затем он скользнул обратно на колени матери и свернулся калачиком.
Как только Локи убрал испачканные одеяла и помог Ангербоде перебраться на кровать, он попросил Гёрд и Скади привести детей обратно. Вскоре после этого обе женщины ушли, несмотря на предложение хозяйки остаться на ночь.
– У тебя же только что родился ребёнок, – воскликнула Гёрд, всплеснув руками. – Мы не хотим злоупотреблять вниманием.
Скади не выглядела столь же уверенной, и когда Локи повернулся к ней спиной, бросила на подругу многозначительный взгляд. Ангербода успокаивающе посмотрела на неё в ответ, как бы говоря: всё в порядке, можешь идти. И Скади не стала задерживаться.
Хель, казалось, не беспокоило, что и второй её братик родился в облике животного. А возможно, она чересчур сытно поела и устала, чтобы переживать об этом. Обедом ей послужило сушёное мясо из кладовой, а Скади вдобавок отдала ей мясо со своей торелки и напоила козьим молоком. Фенрир же поймал несколько кроликов себе на ужин и, со своей стороны, казалось, был разочарован тем, что Ёрмунганд не оказался ещё одним волчонком, с которым можно было бы вместе играть.
Позже, когда они с детьми улеглись на кровать, Хель прижалась к Ангербоде и провела пальцем по шраму на груди, как часто делала в раннем детстве, но при этом она не сводила глаз со змейки, свернувшейся на животе матери. В другой руке малышка сжимала фигурку волка, которую Локи сделал ей, когда она была совсем маленькой. Игрушка была сильно потрёпана и со следами зубов, но дочка всё равно любила её и прятала в укромных уголках пещеры для сохранности. Колдунья часто находила её под грудой мехов, когда заправляла постель.
– Мама, почему он решил стать змеем? – прошептала девочка.
– Может быть, когда-нибудь он сможет рассказать тебе, – прошептала в ответ Ангербода и поцеловала её в лоб. Образ огромного змея из её видения промелькнул в сознании, как молния, и она так же быстро затолкала его поглубже.
Ведьма знала, что скоро наступит момент, когда ей придётся разбираться с тем, что она видела, – и змей, и волк… вряд ли это случайное совпадение, что теперь у неё как раз двое сыновей, которые приняли облик существ из видения? – и придется смириться с тем, что всё это значит для неё и её маленькой семьи.
Но сегодня она просто хотела быть счастливой.
Локи забрался в постель последним, убедившись, что огонь в очаге не угаснет. Он лёг, прижавшись к Ангербоде, лицом к ней и детям, согнув локоть и подперев голову рукой.
– Он милый, – произнёс муж, глядя на Ёрмунганда. – В своём роде. Интересно, заговорит ли он, как Фенрир? А ещё – вырастут ли у него огромные клыки и будет ли он есть людей? Вот было бы здорово, да?
Ангербода снова отбросила мысли о своём видении и вместо этого закатила глаза.
– Что у тебя за навязчивая идея по поводу поедания людей?
– У меня много врагов. Так что я считаю, было бы удобно иметь сыновей, которые могут проглотить их целиком. Раз – и нет проблем.
– Иногда, – ответила Ангербода довольно сухо, – мне хочется, чтобы все наши проблемы наяву решались так же легко, как в твоей голове.
– И мне, – согласился Локи, натягивая на них меха, и вскоре все уснули.
Локи почти не покидал их в ту зиму, и Ангербода была благодарна ему за это; сезон оказался долгим и суровым. Большую часть времени они проводили свернувшись калачиком в постели с детьми, не желая тратить слишком много сил на другие дела – хотя дети, казалось, не осознавали этого. Хель всё ещё опасалась Фенрира после того, как он укусил её за руку, но это не мешало им бегать по пещере вместе, восторженно визжа, и, конечно, Локи только поощрял их выплескивать лишнюю энергию. В тёплые дни Ёрмунганд скользил вместе с ними.
Потом они снова падали в кровать, и Локи рассказывал им истории, пока Ангербода дремала рядом. Этой зимой она спала больше, чем за всё последнее время, – в основном благодаря присутствию мужа и детей, которые в любое время находились не дальше чем в нескольких футах от неё. Их близость помогала укрепить разум против таинственного голоса, который она всё ещё ощущала на периферии своих снов – он, казалось, держался на расстоянии с тех пор, как чуть не отправил её за грань.
