– Чудовищ?
– Бода, я…
– Чудовищ?! – Ведьма с размаху ударила его по лицу, так, что он отшатнулся, а затем выскочила из воды и натянула платье. – Ты можешь говорить обо мне всё, что хочешь. Но о наших детях не смей даже…
Но тут Ангербода услышала вой Фенрира, и через несколько секунд тот выскочил из-за деревьев с Ёрмунгандом, скользящим рядом. Она слышала, как Гёрд и Хель тоже шумят неподалёку, направляясь по подлеску в их сторону.
– Мама, здесь кто-то есть. В нашем лесу чужие – я слышал их, я чувствую их запах, – произнёс мысленно Фенрир, и она крепко обняла его, а Ёрмунганд коснулся её лодыжек.
Гёрд и Хель появились секундой позже, и девочка прыгнула в объятья к матери и, всхлипывая, крепко обхватила за талию.
– Вам всем нужно вернуться за границу охранных чар, – сказала Ангербода со всё нарастающим беспокойством. Она очень старалась, чтобы её голос звучал ровно. – Сейчас же.
– Мне очень жаль. Прости. – Гёрд задыхалась от быстрой ходьбы. – Они все просто бросились бежать, один за другим. Я пыталась заставить их вернуться, но…
– Локи? – раздался дрожащий голос с противоположного берега, и все обернулись.
Из тени на другой стороне ручья вышла женщина в плаще из перьев. Её наряд был великолепен, как будто она только что вышла из пиршественной залы, а каштановые волосы были уложены в высокую причёску и украшены золотыми нитями. Её мягкие карие глаза казались огромными в лунном свете, и они были устремлены прямо через реку: на детей Ангербоды.
– Что ты здесь делаешь? – спросил её Локи с едва скрываемой паникой на лице.
– Я заблудилась, – произнесла женщина, медленно переводя взгляд с детей на него. – Одолжив у Фрейи плащ сокола, я последовала за тобой, когда ты покинул Асгард. Мне хотелось, наконец, узнать. Увидеть всё собственными глазами. А сегодня вечером, кажется, самое подходящее время, пока все отмечают обильными возлияниями возвращение молота Тора. Все, кроме тебя.
Она сделала несколько неуверенных шагов вперёд:
– Кто они… такие?
Ангербода почувствовала, как Гёрд скользнула в тени позади неё, и её руки инстинктивно сжались вокруг дрожащих детей. Ибо она понимала, кто эта незнакомка. Ведьма видела её прежде во сне, и её лицо вызывало из памяти фрагменты той части видения, которую она изо всех сил пыталась забыть: пленение Локи. Его мучения. Женщина рядом с ним.
Другая женщина, а не Ангербода.
– Кто они? – снова спросила пришедшая.
Всё ещё находясь в реке, Локи поднял руки ладонями вверх в знак капитуляции и сделал шаг к ней.
– Ты знаешь о них. Я уже рассказывал, это не должно тебя удивлять.
Воцарилось молчание, свидетельствующее об обратном.
– Сигюн, – продолжил Локи, – это Ангербода. И наши дети.
– Она в курсе, что я тоже твоя жена? – громко поинтересовалась колдунья. – Или ты называешь меня так только наедине, но не представляешь в этом статусе посторонним?
Мужчина вздрогнул и посмотрел на неё через плечо.
– Она знает. Я не лгал ни одной из вас. Это правда.
– Ты не рассказал мне о природе своих детей, – процедила Сигюн сквозь стиснутые зубы. – Я верила, что ты честен со мной. Я доверяла тебе…
Она казалась испуганной, и Ангербода не смогла удержаться, чтобы не спросить громким, ясным и холодным голосом:
– И какова же природа моих детей?
Сигюн повернулась к ней, как будто увидела впервые. Выражение её лица было совершенно бесстрастным, но ведьма знала, что она принимает решение.
Ангербода так часто представляла эту встречу и всегда говорила себе, что, оказавшись лицом к лицу с другой женой своего мужа – а женщина была уверена, что это рано или поздно произойдёт, – она справится с ситуацией с таким достоинством и изяществом, на какое только способна. Но сейчас, в этот момент, колдунья обнаружила, что не может сдержать презрения на лице, пока соперница оценивающе смотрела на неё.
– Итак? – поторопила она пришедшую.
От её тона выражение лица Сигюн исказилось, как и у самой Ангербоды, и вот уже обе женщины уставились друг на друга с нескрываемой неприязнью. Сыновья ведьмы немедленно почувствовали это и кинулись на защиту своей матери: Фенрир выпрыгнул перед Гёрд и зарычал, оскалив зубы, а Ёрмунганд зашипел и отклонился, как будто готовясь броситься в атаку.
И это, казалось, окончательно напугало Сигюн.
– Они же как дикие звери, – произнесла асинья, отступая от берега реки. – Они… настоящие чудовища.
Глаза Ангербоды словно заволокло красной пеленой.
В одно мгновение она освободилась от железной хватки Хель и бросилась в воду, намереваясь свернуть шею женщине, стоящей на той стороне ручья, желая только одного – разорвать её на части, но Локи схватил её за талию и заставил вернуться к берегу.
– Не надо, – взмолился он. – Клянусь, обычно она не ведёт себя так, просто напугана. Она не понимает…
– Отпусти меня! – зарычала колдунья, отбиваясь. – Отпусти меня, отпусти! Разве ты не слышал, что она только что сказала?!
Локи съёжился, потому что он сам произнёс нечто подобное всего несколько минут назад:
– Да пойми же ты…
– Хватит, – произнесла Ангербода. Породившая чудовищ. Его слова были непростительны. Но услышав, как их повторила незнакомка – богиня, – она ощутила, как внутри неё рушатся барьеры самообладания. Пальцы её скрючились, и она перевела взгляд на женщину, направляя каждую унцию своей ярости в её сердце.
Ты назвала моих детей чудовищами…
Я заставлю тебя взять эти слова назад.
Она закрыла глаза и замерла в руках мужчины, роясь в глубинах своего сознания в поисках воспоминаний о гибели миров. Когда она отыскала их, то перестала сдерживаться и позволила себе наконец принять это знание.
Склонив голову и нахмурив брови, колдунья с закрытыми глазами перебирала моменты видения, пока не нашла то, что искала. И тогда она улыбнулась.
– Бода? – осторожно проговорил Локи. Его хватка немного ослабла, но не настолько, чтобы она смогла вырваться, если снова захочет броситься на Сигюн. – Что ты?..
Мокрые волосы ведьмы падали ей на лицо, голова всё ещё была опущена, а глаза закрыты, когда она обратилась к женщине на другом берегу ручья.
– Ты считаешь, что имеешь право судить меня, судить моих детей, судить мой народ, – прошипела Ангербода. – Ты и другие боги думаете, что имеете на это право. Но мне известно кое-что, чем я хотела бы поделиться с тобой.
Колдунья вскинула голову и открыла глаза, оказавшиеся мертвенно-белыми, заставив Сигюн ахнуть и отступить назад, прежде чем Ангербода вновь заговорила.
