Ведьма полыхала от гнева, слушая этот рассказ.
Чтобы ещё больше досадить хозяину, Тор украл знаменитый своим огромным объёмом котёл Гимира, дабы сварить достаточно эля для богов. К концу рассказа все гости в зале пребывали в такой же ярости, как и Ангербода.
– Все асы сплошь воры и обманщики, – проревел огр, и остальные в зале закричали в знак согласия.
– С ними надо что-то делать, – завизжала злобного вида великанша в углу, женщина в два раза выше Ангербоды и вся в язвах.
А затем в передней части залы раздался очень знакомый голос:
– У меня тоже есть что рассказать, если хотите услышать больше о подлости богов.
Сердце колдуньи ёкнуло, когда она обернулась и увидела Скади, забравшуюся на скамью, чтобы обратиться к собравшимся. Лицо женщины покраснело от выпитого, и она размахивала своей большой чашей с элем, как оружием.
«Успокойся, – сказала себе Ангербода, хотя её сердце затрепетало. – Это просто совпадение, что она здесь. Не выдавай себя».
– Сядь, Скади Тьяццидоттир, – пренебрежительно сказал Гимир. – Мы все знаем историю о том, как они убили твоего отца. – Он наклонился вперёд в своём кресле и злобно посмотрел на неё. – И всё же ты по-прежнему якшаешься с ними. Почему так?
Когда толпа начала неодобрительно кричать, Охотница только отмахнулась от них и произнесла:
– Я собиралась рассказать о том, как асы пленили Великого Волка. Эта история дорога моему сердцу, хотя я и не присутствовала при этом лично.
– Про это мы тоже знаем. Много воды с тех пор утекло, – проворчал горный тролль. Ещё несколько человек в зале с ним согласились, но были и те, кто попросил ётуншу продолжать.
– Так знайте же, что боги похитили Великого Волка, его брата и Хель у собственной матери, – стала рассказывать Скади, повысив голос, чтобы её услышали все в зале, хотя язык у неё уже заплетался. – Они связали её детей и умыкнули их среди ночи. Но это сыграло с ними злую шутку, потому что Фенрир вырос таким огромным, что боги поняли: они не смогут долго удерживать его в Асгарде, а заманить волка в новую ловушку теперь получится только обманом. Фенрир позволил богам попробовать по-всякому связать его, потому что знал, что может легко разорвать любые оковы, которые у них имелись. Поэтому асы отправились к гномам, чтобы те сделали особенную верёвку из бороды женщины, кошачьих следов и прочей магической чепухи. Подвох был в том, что волшебный поводок не выглядел прочным, поэтому боги думали, что смогут обмануть волка, уговорив надеть его на себя, – ведь до этого он разорвал цепи из железа.
Но Фенрир оказался умнее. Прежде чем согласиться надеть оковы, он заявил: «Если эту верёвку действительно так легко порвать, то пусть кто-нибудь положит руку мне в пасть в подтверждение того, что это не обман». Вот как Тюр потерял свою руку, а Великий Волк всё-таки угодил в ловушку.
Скади подняла чашу:
– Я хочу сказать, друзья и родичи, что нам, ётунам, уже удавалось перехитрить асов раньше. Мы наверняка сможем сделать это снова.
Собравшиеся разразились ещё более радостными возгласами и насмешками в адрес богов, но Ангербода стояла как вкопанная. Она никогда прежде не слышала историю о связывании Фенрира. Так вот как он оказался в ловушке – в тех самых оковах, из которых вырвался в моём видении.
Она наблюдала, как Скади слезла с возвышения и снова уселалась за стол, как служанка наполняет её чашу. Ведьма едва могла дышать, обдумывая то, что только что услышала.
Поистине, её сыновья оказались именно в тех местах, где им нужно было оказаться, чтобы пророчество сбылось.
– Довольно дерзко с твоей стороны рассказывать в моём собственном чертоге историю о том, как мой сын Тюр был искалечен, – произнёс Гимир, как только гости немного утихли. – Но горькая правда заключается в том, что он столь же гнилой, как и остальные асы, и, кроме того, это он помог Тору украсть мой котёл.
Гимир – отец Тюра? До Ангербоды прежде доходили противоречивые слухи о происхождении Тюра, но услышанное подтверждение того, что он действительно ётун, разозлило её. Наши родословные так переплетены друг с другом, и всё же асы считают себя много лучше нас.
Скади всё больше пьянела по мере того, как продолжалась ночь, но поскольку Ангербода всё ещё пребывала в обличье старухи-прислужницы, Охотница почти не обращала на неё внимания. Через какое-то время празднество стало утихать, и многие великаны передвинули свои скамьи к стенам по периметру залы, устраиваясь на сон. Ётунша же заснула, рухнув лицом на стол, поэтому её скамья осталась на месте.
– Так это и есть та самая Скади, о которой ты мне рассказывала? Похоже, топит свою боль в выпивке, – заметила обернувшаяся собакой волчица, следуя за Ангербодой по пятам. – Тебя это не тревожит?
– Больше, чем ты думаешь. – Колдунью так и подмывало открыться Охотнице, но неизвестно, чем это обернулось бы. Наверняка Скади первым делом снова позовёт её к себе, и даже после многих лет тяжёлых странствий Ангербода осознавала в глубине души, что не сможет отказаться дважды.
А ещё это была дань взаимному уважению. Скади не захотела с ней прощаться, а поиски Ангербоды ещё не закончились. Ей нужно было ещё многое сделать, прежде чем они снова встретятся. И она не могла не задаваться вопросом, сколько времени ещё у неё осталось.
Ту ночь она провела на кухне с другими служанками, свернувшись калачиком у очага вместе с волчицей в собачьем обличье. Они ушли ещё до рассвета.
На следующий день голова Ангербоды раскалывалась от боли – видимо, из-за шума на пиру накануне, – и она приняла предложение волчицы проехаться на её спине. Из запасной верёвки ведьма смастерила упряжь, чтобы волчица также смогла тащить за собой и тележку. Так как в чертоге у Гимира не представилось возможности пополнить запасы, они остановились в небольшом селении, чтобы она могла обменять свои зелья на сушёную рыбу.
Глаза жителей деревни полезли на лоб при их приближении, но Ангербода чувствовала себя слишком плохо, чтобы наложить чары, маскирующие её и спутницу. Впрочем, оказалось, что местные ётуны были готовы торговать с ней в любом случае и лишь поблагодарили её, когда она собралась уходить. Но у неё сложилось отчетливое впечатление, что они были рады увидеть её удаляющуюся спину.
Когда они с волчицей запаслись всем необходимым, то удалились далеко на запад от дома Гимира и нашли пристанище в неглубокой пещере у реки. Ангербода несколько раз с переменным успехом поупражнялась магией защищаться от пламени и затем, перевязав обожжённую руку, откинулась на лохматый мех своей спутницы и заснула.
Стояла уже глубокая ночь, когда от входа пещеры донёсся голос:
– Проснись, сестра. Мне нужна твоя мудрость.
Ангербода тут же перевернулась и села, нахмурившись. Позади неё зашевелилась волчица, но не проснулась, измученная дневным переходом. Сейчас их пристанище освещал единственный факел, зажатый в руке человека, которого она надеялась никогда больше не увидеть в своей невероятно долгой жизни.
