– Ни малейшей зацепки. И я бы предпочёл, чтобы так оно и оставалось.
– Куда же ты теперь пойдёшь? Что будешь делать?
Локи открыл здоровый глаз и посмотрел на неё.
– Зачем спрашивать, что я собираюсь делать, если ты уже знаешь?
Колдунья слегка улыбнулась ему:
– Потому что ты сам выбираешь свой путь, идёшь своей дорогой. Я не могу отнять это у тебя. Я не имею такого права.
При этих словах его лицо исказилось от волнения, но он, естественно, постарался скрыть его, прочистив горло.
– Хм. Ну что ж. Не говори мне. Я не хочу знать.
– Как пожелаешь, – сказала она, помогая ему подняться. Его рука обхватила женщину за плечи, и Локи, казалось, смутился.
– Подожди-ка. На самом деле тебя здесь нет. Почему ты можешь прикасаться ко мне в таком виде?
– Потому что таково моё желание, – объяснила Ангербода. – Провидица может быть проявлением самой моей души, но прямо сейчас мне нужно иметь возможность дотронуться до тебя. Так что я могу.
– Ха, – сказал Локи через мгновение, одарив её маленькой болезненной улыбкой. – Интересно, перестанешь ли ты когда-нибудь удивлять меня, Железная Ведьма Ангербода?
Когда они, спотыкаясь, направились к выходу из пещеры, Локи тяжело навалился на неё. Тогда из тени, не говоря ни слова, вышла Сигюн и закинула другую его руку на свои плечи, снимая часть веса с колдуньи.
Локи остановился и уставился на неё. Придя в себя, он сумел выдавить:
– Сигюн? Ты… ты все ещё здесь?
– До самого горького конца, – ответила она.
– И он воистину горек, – пробормотал мужчина, качая головой, но его изуродованные губы, как обычно, изгибались в кривой усмешке, пока они шли вперёд.
Они доковыляли до выхода из пещеры и остановились на выступе, собираясь с силами, чтобы пройти по опасно узкой тропинке, ведущей к берегу. Океан перед ними бурлил так яростно, будто в самый сильный шторм, хотя на небе не было ни облачка. Солнце только что взошло, и полная луна ещё не успела исчезнуть.
Но оба светила медленно теряли кусочек за кусочком, одинаковая тень равномерно наползала на них. С каждой секундой свет понемногу угасал. Начиналось затмение. Потребовались бы часы – может, даже весь день, – чтобы они полностью исчезли, но как только это случится, миры погрузятся во тьму.
– Двойное затмение? – нахмурившись, спросил Локи. – Такого не бывает…
– Это не затмение, – прошептала Сигюн.
Ангербода стряхнула его руку с плеч и шагнула вперёд, широко раскрыв белые глаза.
– Началось.
Конец миров начался в тот момент, когда я освободила тебя.
Разорвав твои цепи, я разрушила все оковы в мире.
В том числе и те, что удерживали наших сыновей.
– Это тот сон, что тебе приснился, – тихо произнёс Локи позади неё, полностью опираясь на Сигюн, чтобы не упасть. – Это он, да? То, что Один хотел знать всё это время. Наконец-то это происходит.
Колдунья кивнула. Я видела, как солнце и луна потемнели, когда волки, преследующие их, наконец догнали и проглотили свою добычу.
Я видела…
Холодный ветер, дувший без перерыва уже три года, наконец прекратился, но океан не перестал бушевать, его рёв только усиливался.
Потом всё внезапно закончилось, на воде резко установился полный штиль.
– Что происходит? – спросила Сигюн дрожащим голосом, в то время как Ангербода и Локи понимающе переглянулись.
– Беги, – сказал Локи богине. – Спускайся по тропинке, прямо сейчас. Я тебя догоню. Клянусь.
– Но…
– Быстрее. Доверься мне, прошу тебя.
Сигюн бросила на него последний взгляд и умчалась. Едва она успела добраться до берега и скрыться за деревьями, как из волн поднялось существо настолько огромное, что даже стоя на скале в нескольких сотнях футов над уровнем моря, Локи и Ангербода уже смотрели на него снизу вверх, хотя даже голова его не полностью вышла из воды. Его чешуя была зеленовато-голубой, заострённый перепончатый плавник, как гребень, спускался по спине от макушки головы. Оно – он – уставился на них знакомыми светящимися глазами ярко-зелёного цвета и оскалил пасть, полную острых зубов.
Когда Ангербода произвела его на свет, он был крохотной зелёной змейкой, а теперь его голова больше походила на голову дракона.
– Будь я проклят, – выдохнул Локи. – Ёрмунганд?
При звуке своего имени существо отклонилось назад, так что ещё большая часть его гигантского тела поднялась над водой, а затем приблизило пасть к ним, раздувая ноздри.
Колдунью настолько переполняли чувства, что она не могла говорить. Но одним из её переживаний был страх, зародившийся после предыдущего столкновения с Хель… Если её младший сын питает к ней такую же неприязнь, как и старшая дочь, то сейчас её наверняка проглотят целиком.
А ведь ей ещё столь многое нужно сделать.
Ёрмунганд ещё мгновение смотрел на них, прежде чем отпрянуть назад и издать гортанный крик, такой громкий, что даже скала под ними содрогнулась до самого основания. Ангербода и Локи вцепились друг в друга, чтобы удержаться на ногах, когда камни вокруг них стали раскалываться и посыпались в море.
Рёв Змея Мидгарда резко оборвался.
Съёжившись на выступе, Локи пробормотал Ангербоде уголком рта:
– Ну что ж, это будет либо трогательное семейное воссоединение, либо он разорвёт нас на куски. Пожалуйста, скажи, что ты предвидела подобное и у тебя есть план?
– У меня был план, но такого он не предполагал, – ответила женщина.
Змей, казалось, потерял к ним всякий интерес; он склонил голову влево, словно ожидая ответа на свой призыв. Когда он это сделал, Ангербода была поражена, увидев сбоку на черепе Ёрмунганда огромный, похожий на кратер шрам, точь-в-точь как её собственный. Она вспомнила рассказ Гимира о том, как Тор «отправился на рыбалку» в поисках Змея, используя голову быка в качестве приманки. В ходе схватки бог нанёс существу удар Мьёльниром, который должен был оказаться смертельным, – удар, очень похожий на тот, который Тор нанёс ей самой в ночь похищения её детей.
Гордость и ярость вспыхнули в груди Ангербоды, на мгновение потеснив страх.
Потребуется гораздо больше, чем молот, чтобы уничтожить нас раз и навсегда, не так ли, сын мой?
Никто из них не произносил ни слова. Ёрмунганд не шевелился. А потом на его призыв наконец отклинулись – вдали на береговой линии из-за скал показалась огромная мохнатая фигура и направилась к ним, с каждым шагом сотрясая землю.
Ангербода отступила от Локи, разинув рот, когда старший из сыновей приблизился к ним. Фенрир оказался в сто раз больше, чем в последний раз, когда она видела его, его мех стал темнее, морда вытянулась, а уж клыки…
