Сложно представить себе более плохое первое впечатление о девушке, чем то, которое складывается у читателя саги о Халльгерд со слов Хрута. Его слова, вне всякого сомнения, накладывают отпечаток на наше восприятие ее характера в дальнейшем. В противовес этому примеру «Сага о людях из Лососьей долины» прославляет Гудрун как «умнейшую и красивейшую среди всех женщин, выросших во всей Исландии». Читатель знакомится с ней в возрасте 14 лет, когда ей поручают принять местного мудреца и дальнего родственника по имени Гест в отцовском доме, что по тем меркам было большой честью для юной девушки
[78]. Во время встречи Гудрун рассказывает старику, которого почитали как провидца, о четырех своих снах. В первом из них Гудрун представляет себя стоящей у ручья. На голове у нее чепец, но девушке кажется, что он ей не подходит. Она снимает его и бросает в ручей. Затем ей привиделось, что она любуется серебряным кольцом на своем пальце, стоя у озера. Внезапно оно соскальзывает с руки и исчезает в воде. В третьем сне на смену серебряному кольцу появляется золотое, но и оно падает, разбиваясь о камни, а из осколков будто течет кровь. Завершая историю, Гудрун рассказывает, что ей приснился украшенный самоцветами золотой шлем. Несмотря на тяжесть, она пытается удержать его на голове, но и он падает во фьорд. По мнению Геста, эти сны символизируют собой будущие браки Гудрун, ни один из которых не будет удачным. Разумеется, дальнейший рассказ это подтверждает. Сны о четырех будущих мужьях указывают на перемены в судьбе девушки, готовящейся стать женщиной. Как мы узнаем дальше (см. главу 4), Гудрун будет смотреть на замужество как на попытку покинуть родное поселение, жизнь в котором станет для нее слишком тесной. Но ей предначертана иная судьба: четыре брака, ни один из которых не поможет воплощению мечты уехать.
Гудрун впервые выходит замуж в возрасте 15 лет, что считалось обычным как в сагах, так и в реальности. Изучение захоронений девушек на Готланде показывает, что этап зрелости наступал в возрасте 15—20 лет. Если говорить об украшениях, то число бусин в ожерельях в это время падает, а украшения с одной руки переходят на другую. Это указывает на то, что девушки претерпевали некоторые изменения, возможно, выражавшиеся в определенном ритуале, свидетельствовавшем о наступлении зрелости и переходе в статус женщины. С этим этапом могли совпадать такие события, как начало репродуктивного периода, рождение первенца или, что вероятнее всего, замужество и сопутствующая ему перемена социального статуса. Хотя саги или мифологические источники ничего не говорят о таком ритуале, судебник «Серый гусь» указывает на два переломных момента, символизирующих окончание детства. Он предусматривает, что девушка может вступить в право наследования в возрасте 16 лет, когда формально заканчивается срок опекунства; кроме того, по достижении 20 лет она может самостоятельно выбирать место проживания (если не состоит в браке)
[79]. Кодекс Готланда, который, как и судебник «Серый гусь», дошел до нас в списках XIII века, требовал, чтобы отцы содержали дочерей до 18 лет, а не до 16 или 20
[80]. Неясно, насколько строго соблюдались эти нормы, и в какой степени они отражают именно древние, а не средневековые нравы, но они говорят о том, что со временем в скандинавском обществе женщины приобретали все больше прав.
В эпоху викингов период детства не был целостным и однородным. Вполне вероятно, что с раннего детства девочки уже занимались разного рода работой, не характерной для мальчиков. Да, некоторые признаки того, что к девочкам относились чуть иначе, существуют, но в целом законы не обращали существенного внимания на половые различия детей. Во многих сагах живописуются проявления любви и заботы к детям обоих полов и, судя по археологическим находкам, родственники с одинаковым усердием оборудовали захоронения как для мальчиков, так и для девочек. При этом по мере того, как девочки становились старше, их жизнь в гораздо большей степени начинала определяться полом и репродуктивной способностью. На них смотрели как на будущих жен, матерей, домохозяек или как на торговок и ремесленниц, если в их семьях были такие традиции. Чаще всего их не рассматривали в качестве воительниц, поэтесс, юристов или общественных лидеров. Их попросту не готовили к таким ролям, но это не исключало того, что девушки могли сами выбрать для себя один из этих жизненных путей. В следующей главе мы сравним, какой же выбор они делали для себя в реальности и в воображаемом мире.
Глава 2. Девушки-подростки
Наши представления о романтике вызвали бы у викингов лишь улыбку. Судя по сагам, уже в подростковом возрасте девочки готовились распрощаться с миром детства и перейти к новому этапу жизни, замужеству. Но о любовном томлении или свиданиях речи тоже не шло. Скандинавские законы и эпос рисуют перед нами суровый патриархальный мир, в котором отцы, деды, братья, а иногда и матери с бабушками выдавали своих дочерей и сестер замуж, совершенно не учитывая отношение невесты к будущему мужу и не спрашивая ее согласия. Вымышленные героини часто предстают перед нами именно в этот поворотный момент, между детством и зрелостью, но у самих девушек возможность решать, что же делать со своей жизнью дальше, была очень мало. Обручение и свадьба часто кажутся событиями внезапными, поспешными и лишенными любой сентиментальности. Этим процессом скорее двигал расчет, а не любовь. Даже великая родоначальница Унн «Многомудрая» лишена каких бы то ни было протофеминистских мотивов, хотя ее восхваляют за мужество и лидерские качества, проявленные в ходе опасного вывода своих соплеменников из раздираемой войной Шотландии. В «Саге о людях из Лососьей долины» мельком сообщается о том, что во время плавания в Исландию через Оркнейские и Фарерские острова Унн выдает замуж двух своих маленьких внучек, по-видимому, не придавая этому большого значения. По прибытии в Исландию она подыскивает мужей и остальным. Получается, что Олов и Гро вынуждены строить свое счастье на новых землях, смиряясь с тем, что больше никогда не увидят своих родных, в то время как Торгерд, Торбьерг и Оск, по крайней мере, остались в Исландии. В саге подчеркивается, что все четыре девушки произвели на свет великих потомков
[81]. По сюжету отдельных легенд и саг женщины безмолвно принимают навязанный им брак, а иногда их просто заставляют выходить замуж за тех, кто им противен.
Но, несмотря на модель покорности, которую скандинавский эпос предлагал девочкам-подросткам, их порой могли представлять бунтарками и воительницами. В этом образе девушки беспрепятственно путешествуют по суше и воде, преследуя мужчин, которые им нравятся, и даже возглавляя отряды викингов. Хотя такого рода независимое поведение и было, скорее всего, редким исключением, закоренелыми деспотами в отношении женщин викингов назвать тоже сложно. Брак по расчету – лишь одна грань, иллюстрирующая положение молодых женщин в эпоху викингов, их ролей и устремлений. О реальном существовании «дев щита» мы можем только предполагать, но есть доказательства того, что отдельные девушки становились заметными в других областях, считавшихся чисто мужскими, например, в позии. Чтобы сломать подобные гендерные стереотипы, требовалась настоящая отвага, а это значит, что поэты-мужчины были готовы признать девушку одной из своих только в том случае, если она демонстрировала настоящий талант. Примеры таких бунтарок, восставших против социальных норм, встречаются только в литературе. Но, скорее всего, викинги прекрасно понимали важность баланса между сохранением традиций и свободой воли. Жизнь диктовала свои условия. Ведь порой взрослой женщине приходилось брать на себя ответственность за выживание целого рода, а это значит, что ограничивать ее подростковое развитие буквально во всем было бы неправильно.
