Пересказанная в начале главы история Астрид из «Саги об Олаве Святом» – это история девушки, у которой было собственное видение будущего, в соответствии с которым она действовала, при этом ставя во главу угла свои интересы. В это же время судьбы Хельги, Оддрун и Боргню говорят нам о чем-то большем, о глубинной сути человеческого существования. Проблемы те же, что и в «Поездке Скирнира», но здесь внимание сосредоточено на желании женщин иметь возможность выбирать, жить достойно, без порицания со стороны других. Являясь критикой патриархального общественного строя, эти тексты выражают стремление к свободе воли: женщины хотят, чтобы с ними считались, а не просто использовали в собственных корыстных интересах и в борьбе за власть. Они хотят иметь чувства, надежду, предпочтения и желания, которым можно следовать, и чтобы при этом их не объективировали. Тот факт, что авторы дали выражение этим робким голосам, говорит о том, что хотя бы часть аудитории была с ними согласна.
Альтернативы браку?
В эпоху викингов большинство скандинавов вело сельский и аграрный образ жизни. Несмотря на то, были они замужними или нет, у девушек и женщин всегда была работа, к выполнению которой их готовили с раннего детства. Представительницы знати, вероятно, были лишены необходимости заниматься грубым трудом, но это не избавляло их от обязанности уметь прясть, шить и вышивать. Надпись на руническом камне Динна, найденном на юге Норвегии, гласит, что Астрид была «самой умелой девушкой» во всей округе —а камень был воздвигнут в ее память Гуннвер, матерью девушки. Возможно, мастерство Астрид было связано с вышивкой, а орнамент на камне повторяет узор, которым она украшала свои изделия (рисунок A)
[118]. С развитием таких городских центров, как Бирка, Хедебю и Каупанг, многие девушки и женщины, чьи семьи занимались ремесленничеством и торговлей, были также привлечены к делу. Об этом свидетельствует наличие весов и текстильных инструментов в их могилах
[119]. Могли ли они выбрать для себя иной путь?
Женщины как придворные поэты
Нетрудно вообразить, что некоторые девушки мечтали о том, чтобы преуспеть в ремесле, считавшимся мужским, или оказаться при дворе. Да, они могли стать женами или возлюбленными поэтов и воинов, но хотели они другого – самим оказаться на их месте. Придворный скальд – это роль, отголоски которой мы видим сегодня в том, чем занимаются советники, политтехнологи, пиарщики и глав фан-клубов. Для умных и амбициозных молодых людей этот чин был чуть ли не пределом мечтаний. Саги знают много успешных примеров восхождений юношей по карьерной лестнице вплоть до звания придворного скальда, которое обеспечивало безбедное существование в обмен на право прославлять конунга. Одной смекалки в этом деле было недостаточно, необходимо было и первоклассное образование. Успешные поэты тех времен были, по нашим меркам, выпускниками Оксфорда и Кембриджа, ведь для написания и даже истолкования стихов требовались серьезные навыки. Скальд должен был уметь пользоваться определенной лексикой и соблюдать конкретную метрику стиха. Кроме того, от их произведений ждали загадочности и сложной символики, которую подчас трудно расшифровать. Даже истолкование стихов было делом непростым, поэтому подавляющее большинство известных поэтов были мужчинами, как и их заказчики. До нас дошло несколько сочинений женщин-скальдов (их число несопоставимо мало по сравнению со стихами, написанными мужчинами), но это говорит о том, что и женщин этому ремеслу обучали, но, видимо, в качестве редкого исключения из правил. Встречаются в сагах и примеры королев (например, Гуннхильд), восхваляемых в стихах, но их тоже немного
[120].
В то время как эддическая поэзия анонимна и часто трагична, например, при описании страданий женщин, чьи мужья погибают в бою, произведения скальдов имеют конкретных авторов, которые прославляют битвы и самих воинов. В круг основных сюжетов входят: жизнь конунгов, сражения и ратные подвиги на воде и на суше. В этих стихах много восхваления и очевидного преувеличения, граничащего с бахвальством, сегодня мы бы точно назвали их мачистскими (см. предисловие)
[121]. Дошедшие до нас образцы женской поэзии демонстрируют превосходное владение техникой стиха и умением высокохудожественно раскрыть тему. Более того, они доказывают, что женщины тоже могли быть мачо
[122]. Женщины-скальды прекрасно понимали условность жанра, который требовал от них звучать самонадеянно, а местами и высокомерно, как, к примеру, при сопоставлении величественного Тора со слабохарактерным Христом (обороты, которые при этом используются, сделали бы честь любому современному рэперу).
Среди тех, о которых мы знаем, стоит отметить Йорунн по прозвищу «дева-скальд» (skáldmær), жившую вначале X века. Ее стихотворение «Укус» (Sendibítr) служит остроумным политическим комментарием к разногласиям и примирению Харальда Прекрасноволосого с его сыном, Хальвданом Черным
[123]. Одни из строк в «Укусе» практически дословно повторяет строку из стихотворения другого скальда, мужчины
[124]. Является ли это взаимной цитатой, или оба автора ссылаются на один и тот же источник, – мы не знаем. Но сам этот факт говорит о том, что Йорунн мало чем отличалась от своих собратьев. Больше нам ничего не известно о Йорунн, кроме того, что в ее прозвище присутствует корень mær (девушка), а не kona (женщина). Это позволяет делать вывод о том, что она была молодой и незамужней
[125]. Так как до нас не дошли другие ее произведения, мы можем предполагать, что после работы при дворе она сменила род своей деятельности. С другой стороны, они могли быть утеряны за то время, что прошло до начала XIII века, когда авторы саг начали включать стихи в свои тексты. В любом случае Йорунн – редкий пример женщины, занятой мужским делом.
Нам известно имя, по крайней мере, еще одной женщины, ставшей придворной поэтессой. Это Вильборг, которая сочиняла стихи в Норвегии в конце XI века
[126]. Имена других женщин-скальдов (skáldkona) были забыты, либо попросту до нас не дошли. Кроме того, есть вымышленные женские персонажи саг, которым авторы приписывают умение слагать стихи. Эти упоминания могли показаться странными, если бы сама мысль о женщинах-поэтах была для читателей неприемлемой. Тем не менее количество женщин, занимавшихся стихосложением в эпоху викингов, было, очевидно, ничтожно мало на фоне числа мужчин-поэтов.
