В свете этих и многих других факторов наличие оружия в захоронениях больше не рассматривается как прямое доказательство того, что умерший, будь то мужчина или женщина, был воином. Тем более, если на останках нет следов ранений. Это подтверждают следующие примеры: в Бирке было обнаружены останки (Bj.977) мальчика приблизительно 9 лет, которого похоронили вместе с лошадью, мечом, щитом, и прочими подношениями; еще один мальчик чуть постарше (12–13 лет) был похоронен в Балнакейле, на северном побережье Шотландии, – сам он был ростом примерно 150 см, но рядом с ним нашли меч длиной в 86 см
[152]. Ни один из этих двух подростков не мог полноценно пользоваться тем оружием, с которым его похоронили, хотя второй из них уже приближался к порогу взрослой жизни. Скорее всего, это был выбор родителей, которые хотели, чтобы их детей запомнили как многообещающих воинов и членов состоятельных семей. В этих случаях оружие служит показателем статуса, а не отражает реальный род занятий. Эти соображения не дают нам прямых ответов на вопросы, но позволяют немного приподнять завесу тайны над женскими захоронениями.
Мужские и женские древнескандинавские захоронения позволяют судить о том, что подавляющее большинство викингов играло традиционные гендерные роли, хотя недавние исследования и доказывают, что в больших городских центрах связанные с этим социальные нормы и ограничения были заметно менее жесткими
[153]. Среди предметов, которые находят как в женских, так и в мужских могилах, встречаются останки животных (вероятно, принесенных в жертву во время похоронного обряда), следы пищи, гребни, кухонный инвентарь, превосходная посуда, конская сбруя, предметы домашнего обихода, включая ножи, точильные камни, косы и серпы (возможно, их количество свидетельствует о наличии земель в собственности у членов семьи), а также профессиональные атрибуты того или иного рода деятельности, например, торговли. В могилах, где найдены останки, анализ которых говорит о том, что они были мужскими, чаще находят мечи и прочее оружие, в то время как в женских захоронениях чаще встречаются броши овальной формы, бусы или предметы для производства и обработки тканей. При этом определение пола останков на основании формы бедер и черепа не всегда является надежным, особенно – когда человек умер молодым, и его тело было еще недостаточно развито. В этом случае есть вероятность ошибки, тем более, что погребальные обряды заметно отличались в зависимости от географии. Например, в Исландии мужчин хоронили с бусами чаще, чем где бы то ни было
[154]. При этом из тысяч известных захоронений, определенных как женские, в трех были найдены мечи
[155], а в семнадцати были обнаружены наконечники для стрел и копий, а также топоры
[156].
Меч был найден в захоронении с останками, которые были определены как женские, обнаруженном на юго-востоке Норвегии в 1900 году. Описание костей позволяет говорить о том, что телосложение женщины было «очень хрупким»
[157]. Ее рост мог составлять примерно 155 см, так что она была довольно невысокой даже по меркам того времени, и весила порядка 40 кг. Даже если мы готовы поверить в существование женщин-воинов, этот пример заставляет задаться конкретным вопросом – могла ли эта женщина пользоваться мечом, который нашли рядом с ее останками. Одна из версий, объясняющих этот факт, заключается в том, что эта женщина могла быть принесена в жертву и похоронена вместо своего мужа. В скандинавских источниках встречается довольно расплывчатые упоминания о практике «сати» (suttee) – ритуальном сожжении на погребальном костре жены, которая добровольно сопровождает своего мужа в загробную жизнь на его погребальном костре (см. главу 6)
[158]. Со временем кости одного из супругов могли полностью разложиться. Кроме того, муж женщины мог умереть за пределами родной земли, а ее в этом случае использовали как своего рода статиста в погребальной драме
[159]. Существует ряд известных парных захоронений, останки в которых позволяют предполагать, что один человек «сопровождал» второго. В скандинавских легендах есть упоминания о женщинах, которые лишают себя жизни в момент смерти своих мужей Вопрос лишь в том, является ли это описанием реальной практики или, скорее, должно было служить образцом для подражания
[160]. В качестве объяснения также можно использовать гипотезу о том, что порой девушка, особенно если у нее не было братьев или она была единственным ребенком в семье, брала на себя функции наследника. Тогда ее могли считать сыном, даже во время похорон. Таковы были наследственные правила в древнескандинавском обществе, и это могло бы иметь важные последствия для всей семьи
[161]. Исландские и норвежские законы предусматривали сложный порядок наследования имущества умершего среди родственников мужского пола. Это право, равно как и право на компенсацию за убитого родственника, определялось специальным кольцом (baugr). Если отсутствовали претенденты-мужчины, то на наследство и компенсацию могла рассчитывать и женщина, которую в таком случае называли «госпожой кольца» (baugrýgr)
[162].
И норвежские могилы, и биркские захоронения до сих пор хранят много тайн, а использование оружия в качестве погребальных подношений говорит о том, что у викингов были сложные представления о смерти и загробной жизни, а также о связанных с ними ритуалах. Какие бы мы ни делали выводы о личности, гендерной принадлежности и социальной роли умерших, вопрос о существовании женщин-воинов по-прежнему остается открытым. В те далекие времена заботы, связанные с вынашиванием, грудным вскармливанием и воспитанием детей, требовали много времени и усилий (см. главу 4). Сложно представить, что женщины могли совмещать это с изнурительными тренировками и военной подготовкой. Мы не можем отрицать вероятности того, что отдельные женщины участвовали в сражениях наряду с мужчинами, но и доказать бесспорность этого факта также не представляется возможным.
