Но симпатии властителей не вечны: однажды Торольв впадает в немилость к Харальду, который убивает своего лендрманна и сжигает его дом дотла. Оставшаяся в живых Сигрид, которая потеряла и мужа, и отца, возвращается в родной Саннес, где становится состоятельной и полновластной хозяйкой. Ей недолго суждено оставаться вдовой. Вскоре конунг призывает Эйвинда «Ягненка» и объявляет о своем решении: «Я даю тебе в жены вдову Торольва, а также добро, которым он владел». Счастливый жених спешит к Сигрид, чтобы сообщить ей волю короля. И вновь рассказчик предельно сухо информирует нас о том, что она «не видела другого выхода, после всего, что было, как подчиниться этому решению»
[396]. Вскоре у пары рождается двое детей, после чего о Сигрид мы больше ничего не слышим.
Оба повторных замужества Сигрид заключаются под давлением короля, но если перспектива второго брака не представляется ей ужасной (Сигрид, по крайней мере, знала заранее, что Торольф был прекрасным человеком), то третий ей был откровенно навязан против всякой воли. Более того, она узнает о решении короля буквально сразу после смерти мужа, когда она еще не успела оправиться от того, как на ее глазах сгорел дом. Кончина отца не оставляет ей шансов на то, что кто-то позаботится о более благоприятном замужестве. При этом сама она, учитывая ее родословную и размер унаследованного состояния в глазах мужчин продолжает оставаться более чем завидной партией, даже несмотря на наличие детей от предыдущих браков. В других сагах функцию короля, берущего на себя ответственность за то, чтобы снова выдать вдову замуж, выполняют ее родители. В предыдущей главе мы обсуждали то, как Гримхильд уговаривает только что потерявшую мужа Гудрун принять предложение Атли, запугивая ее безрадужными перспективами одинокой старости. Но чаще всего инициаторами повторных браков были все же отцы или братья. Мы также можем вспомнить о судьбе Турид из «Саги о людях с Песчаного берега». Ее властный брат Снорри Годи выдает сестру за богатого, но не слишком знатного викинга, который мечтает о том, чтобы упрочить свое положение в обществе (см. главу 3). При этом Снорри демонстрирует еще меньшую, чем в «Саге об Эгиле», озабоченность личным счастьем самой девушки. Саги изобилуют примерами того, как вдов выдают замуж помимо их воли. В этом смысле их положение ничуть не лучше юных девушек, только ожидающих своего первого замужества.
Хотя эти примеры и являются художественным вымыслом, тот факт, каким будничным тоном рассказчики сообщают нам о повторных браках, заключаемых без согласия самих вдов, говорит нам о том, что в эпоху викингов это, по всей видимости, было вполне распространенной практикой. Согласно кодексам законов, вдовы должны были иметь право отвергать не понравившихся им женихов, но случаи Сигрид и Турид доказываю нам, что на практике это не всегда представлялось возможным. Суровые условия жизни той эпохи были таковы, что собственность женщины и сама ее личность могли быть как присвоены более властными мужчинами, так и служить предметом торга между ними. В случае Сигрид ее повторный брак политически выгоден королю – он использует ее наследство и социальный статус, чтобы вознаградить своего слугу и тем самым заручиться его поддержкой на будущее, а самой женщине ничего не остается, кроме как подчиниться этому выбору. Маловероятно, что в такой ситуации родственник-мужчина мог противостоять королю. И действительно, отец Сигрирд никак не упоминается в эпизоде, связанном с ее обручением с Торольвом. Таким образом, даже несмотря на внушительное состояние и знатное происхождение, многие вдовы, скорее всего, не могли принимать самостоятельных решений такого рода.
Жизнь вдов
В сагах помимо случаев принуждения вдов к повторному браку мы также встречаем довольно примеров того, как женщины самостоятельно делали этот выбор, руководствуясь скорее прагматическими, нежели романтическими соображениями. Ведение домашнего хозяйства само по себе не было легким занятием. Хотя вдовы и могли нанимать работников-мужчин для выполнения наиболее тяжелой работы или в качестве управляющих, но заниматься отстаиванием своих прав или защищать честь семьи в одиночку было непосильной задачей. В «Саге о названых братьях» мы встречаем сразу несколько примеров того, насколько беззащитной перед лицом мужской агрессии может оказаться вдова-одиночка. О персонаже по имени Грима рассказчик сообщает, что она «была вдова, и женщина довольно зажиточная». У нее в подчинении работает лишь один мужчина раб Кольбак. К дочери Гримы, которую зовут Тордис (см. также главу 2), повадился ходить местный сердцеед Тормод. После того как среди соседей поползли слухи об их отношениях, Грима предлагает молодому человеку жениться на Тордис или перестать ее преследовать. Очевидно, что Тормод прекрасно понимает, какую угрозу его визиты представляют для чести девушки, но, выдержав для приличия небольшую паузу, он снова начинает ее навещать. Не зная, как иначе справится с ситуацией, Грима прибегает к магии: она околдовывает Кольбака и вкладывает в его руку тесак, при помощи которого тот должен убить Тормода, но вместо этого раб наносит ему тяжелое ранение в руку. Не дожидаясь его выздоровления, Грима дарует Кольбаку свободу и отправляет его на корабле в Норвегию. Тут она снова использует магию, чтобы обеспечить ладье попутный ветер и спасти бывшего слугу от преследования. Мы не можем не восхищаться находчивостью Гримы, но тот факт, что она вынуждена прибегать к колдовству, говорит нам об отсутствии у нее иных вариантов в реальности. Случись такая ситуация в жизни, одинокая вдова вряд ли смогла защитить свою дочь от угрожавшего ей бесчестья. Получается, что «Сага о названых братьях» призывает нас сочувствовать женщинам, у которых нет возможностей противостоять мужской агрессии
[397].
Магия – мощный инструмент в воображаемом мире, в реальной жизни рычагом давления в подобной ситуации могли бы стать деньги. К другому способу отстоять свои интересы прибегает еще одна героиня «Саги о названых братьях», это снова подстрекательство. Вдова с редким именем Сигрфльод жила в одиночестве в Ледяных фьордах (Jökulfirðir), на севере Исландии. Рассказчик описывает ее так: «она была умна, и о ней шла добрая слава: многим ее советы шли впрок». А соседи женщины – отец и сын – напротив, имели репутацию местных бандитов и головорезов: они крадут по всей округе еду и имущество, избивая всех, кто пытается им помешать. Местный вождь Вермунд, в обязанности которого входило поддержание порядка, позволяет им бесчинствовать в обмен на взятки.
Сигрфльод больше других страдает от нападок соседей, но когда из-за снежной вьюги главные герои саги – Торгейр и Тормод – просят у вдовы убежища на ночь, она видит в этой ситуации прекрасную возможность решить свои проблемы. Сначала она между делом просит приятелей разобраться с разбойниками, но они вежливо отказываются. Тогда Сигрфльод прибегает к хитрости, заявляя следующее: «Вы мните себя большими удальцами, пугая плюгавых людишек, но сразу трусите, едва доходит до испытаний»
[398]. Ее тактика срабатывает: братья поклялись следовать примеру доблестных героев прошлых времен, поэтому, когда их храбрость подвергается сомнению, это мгновенно вызывает реакцию. Для большинства второстепенных героев этой саги, то есть простых землевладельцев, понятия о доблести, разделяемые назваными братьями, могли показаться странными. Остальные соседи Сигрфльод озабочены тем, чтобы собственным трудом зарабатывать себе на жизнь. На них слова вдовы вряд ли бы подействовали, но Торгейр и Тормод реагируют на насмешки ровно так, как она и рассчитывала: они немедленно вскакивают, хватаются за оружие и убивают нарушителей спокойствия. Сигрфльод больше не о чем волноваться.
