Приближаясь к ней, он совершенно забыл вступительную фразу, которую не единожды репетировал, и смог только вымолвить: «Сэм».
Она подняла голову, и правая рука показалась из сумочки, вместе с позвякивающими ключами.
Райан не знал, какую ему ждать реакцию, готовился к натянутой улыбке, а то и гримасе, нескольким резким словам и торопливому прощанию.
Но увиденное в ее глазах причинило ему большую боль, чем злость и презрение. Посмотрела она на него почти с жалостью.
Но улыбнулась, чем сразу подняла ему настроение. Улыбка осталась такой же очаровательной, но в ней определенно появились меланхолические нотки.
– Райан.
– Привет, Сэм.
– Дай я на тебя посмотрю. Как поживаешь?
– Нормально. Чувствую себя хорошо.
– И выглядишь, как всегда.
– Ты бы так не сказала, если бы увидела шрам, – заверил он ее, похлопав себя по груди. Сразу понял, что сказал не то, что следовало, быстро добавил: – Поздравляю с книгой.
Она вдруг засмущалась.
– Пока я лишь доказала, что способна на одну хорошую книгу.
– Только не ты. Для тебя это всего лишь начало, Сэм. Ты работаешь над второй, не так ли?
– Да. Конечно, – она пожала плечами. – Но заранее не скажешь, какой будет результат.
– Слушай, ты ведь на девятой строчке в списке бестселлеров.
– Нам сообщили, что на следующей неделе роман поднимется на седьмую.
– Это прекрасно. Ты взойдешь на вершину.
Она покачала головой:
– Джону Гришэму беспокоиться не о чем.
Райан указал на экземпляр, который держал в руке:
– Я прочитал роман дважды. Сейчас перечитываю в третий раз. Я знал, что он будет хороший, Саманта, но чтобы настолько…
Добравшись до похвал, он вдруг понял, что ему не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение.
– Он потрясающе хорош. Когда его читаешь, возникает ощущение, будто взбираешься на громадную приливную волну, и конца подъему не видно.
Меланхолия, проступавшая в улыбке, осталась и в ее смехе.
– Думаю, твои слова стоит процитировать на обложке.
И пускай ему очень хотелось обнять Саманту, он сдержался, опасался ощутить, что она застынет в его объятиях, а то и отпрянет.
Вместо этого указал на скамью между кадками с красной геранью:
– Можем мы присесть на несколько минут? Я хочу поговорить с тобой о романе.
Он ожидал, что она сошлется на срочную встречу, но ошибся.
– Конечно. Солнце такое теплое.
На скамью они сели, чуть повернувшись друг к другу.
– Ты ничего мне не показывала, когда работала над романом, – он пролистывал страницы, – вот я и не ожидал…
– Я не делюсь ни с кем и ничем, когда работаю. Хотелось бы, но… Одиночества тут не избежать.
– Я думал насчет подтекста.
– Слишком много думать не нужно. Магия уходит.
– Этот роман – многослойный торт.
– Ты так думаешь?
– Абсолютно. Скрытые значения. Всех мне не разглядеть.
– Иногда достаточно и почувствовать.
– Забудь про многослойный торт.
– Уместная аналогия.
– Скорее роман похож на море. Температура воды с уходом в глубину меняется. Наверху – рыбы, греющиеся у поверхности, под ними – облака светящегося планктона, ниже – криль и так далее, и так далее. Свет еще проникает, но тени сгущаются. А где-то еще глубже – ты, загадочная другая ты. Я хочу сказать… другая твоя сторона, особенность характера, которую я так и не узнал.
Сразу она не ответила, и Райан уже подумал, что чем-то обидел ее или сморозил глупость, чего она от него никак не ожидала. Но Саманта спросила:
– Какая сторона?
– Не знаю. До конца еще не разобрался. Но у меня есть предчувствие, что когда разберусь, когда пойму эту твою сторону… тогда мне станет ясно, почему ты отказалась стать моей женой.
Она посмотрела на него с такой нежностью, что он чуть не заплакал.
– Сэм, – продолжил он, – возможно ли то, что я чувствую? Скажет ли мне книга, что нет во мне чего-то такого, что тебе нужно больше всего?
– Полагаю, что да. Скажет. Хотя я написала ее не для того, чтобы просветить тебя.
– Понимаю.
– Но, и это неизбежно, в книге я вся. И та часть, что находится под светящимся планктоном.
Меланхолии в ее улыбке добавилось.
Райан огляделся, гадая, а осознают ли прохожие драму, которая разворачивалась у них на глазах. Сэм уже стала литературной знаменитостью, и он не хотел дискредитировать ее, устраивая сцену.
Но приехавшие в торговый центр за покупками проходили мимо, не удостаивая и взглядом сидящую на скамье парочку, подростки смеялись чему-то своему, влюбленные плыли, держась за руки, занятые друг другом, и только ирландский сеттер, которого вели на поводке, пристально глянул на них, словно учуял запах печали, но его уже утягивал за собой мужчина в шортах цвета хаки и биркенштоках
[33]
.
– Сэм, знаешь, я бы хотел, чтобы ты просто сказала, чего ты во мне не нашла.
– Я пыталась, все время, когда мы были вместе.
Райан нахмурился.
– Я был таким тупым?
Когда Саманта заговорила, в голосе звучало сожаление:
– Такое не обсуждают, как неприятный запах изо рта или застольные манеры, Райан. И разом обрести не удастся, узнав, что я без этого не могу. А самое ужасное – имитировать, будто это у тебя есть. Потому что я так захотела.
– Так как же мне узнать, что это, чего мне не хватает… из подтекста?
– Да. Из подтекста, который говорит о том, как я жила, что чувствовала, что считала для себя важным.
– Сэм, я заблудился.
В ее голосе послышалась уже не меланхолия, а боль.
– Милый, я знаю. Знаю, что заблудился, знаю, и от этого у меня рвется сердце.
Он рискнул потянуться к ней, и она взяла его руку. От чувства благодарности у Райана перехватило дыхание.
– Сэм, если я вчитаюсь в книгу и все-таки пойму, что тебе необходимо, чего у меня нет, и попытаюсь измениться в нужную сторону, пусть я не знаю, в какую, сможем мы предпринять вторую попытку?
Она крепко сжала его руку, будто хотела держаться за него до скончания веков.
