Филолог Владислав Александрович Пронин в статье «Иоганн Вольфганг Гёте и Венедикт Ерофеев» уловил во всём написанном Венедиктом Ерофеевым одну постоянно пульсирующую мысль: «Венедикт Ерофеев в своих сочинениях на примере Гёте заставил задуматься над тем, какие превращения происходят с гениальными творениями в сознании грядущих поколений. Об этом не надо напоминать, но необходимо думать»11.
Безответственно говорить что-то определённое о восприятии творчества Венедикта Ерофеева будущими поколениями. Чего не скажешь, всё равно окажется, что это гадание на кофейной гуще. Куда достовернее будет понять, под воздействием каких идей находилось сознание самого писателя. Тут мне на помощь пришли высказывания Венедикта Ерофеева и философа Мераба Константиновича Мамардашвили
[460]. Их мысли созвучны друг другу и помогают понять, в какой стране мы сравнительно недавно жили. Приведу два примера.
Венедикт Ерофеев: «Христа (как следует) знали 12 человек при трёх с половиной миллионах жителей Земли, сейчас Его знают 12 тысяч при трёх с половиной миллиардах. То же самое»12;
Мераб Мамардашвили: «Одним из моих переживаний, из-за которых я, может быть, и стал заниматься философией, было... <...> переживание совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что есть»13;
Венедикт Ерофеев: «Люди, не убивайте друг друга, ибо это доставляет мне огорчение»14;
Мераб Мамардашвили: «Достаточно присмотреться к некоторым эпизодам российской истории, чтобы увидеть, что это ситуация, когда мы не извлекаем опыта. Когда с нами что-то происходит, а опыта мы не извлекаем, и это повторяется бесконечно. <...> Мы употребляем слово “ад” как обыденное или из религии заимствованное слово, но забываем его первоначальный символизм. Ад — это слово, которое символизирует нечто, что мы в жизни знаем и что является самым страшным — вечную смерть. Смерть, которая всё время происходит. Представьте себе, что мы бесконечно прожёвываем кусок и прожёвывание его не кончается. А это не имеющая конца смерть»15.
Взглянуть трезвыми глазами на жизнь вокруг, в которой ты, по словам Венедикта Ерофеева, однообразно «журчишь, как вода в унитазе», хотелось не каждому. Разумеется, в сильном «подпитии» он остроту зрения и голову на время терял. Тогда реальность замещалась образами, присущими белой горячке. Ни Юлии Руновой, ни кому-либо ещё не удалось отучить его от пристрастия к алкоголю. Случись ему исцелиться, Венедикт Ерофеев совершил бы не одно литературное чудо. Кто бы из его современников мог бы так просто и бесхитростно сказать: «И вообще, мозгов в тебе не очень много. Тебе ли, опять же, этого не знать? Смирись, Веничка, хотя бы на том, что душа твоя вместительнее ума твоего. Да и зачем тебе ум, если у тебя есть совесть и сверх того ещё и вкус? Совесть и вкус — это уж так много, что мозги становятся излишними»16.
Вспомнят, и не раз, Венедикта Ерофеева в будущих временах! Надеюсь, что у наших потомков совести будет поболе, чем у нас грешных.
Наконец-то моя книга подходит к долгожданному концу. В народе говорят: «Сколько верёвку не вить, а концу быть». И ещё вспоминается более содержательное на ту же тему пожелание, имеющее ко мне самое непосредственное отношение: «Не дорого начало, а похвален конец». Размышляя, чем бы завершить моё повествование о Венедикте Ерофееве, я вдруг обнаружил на своём письменном столе среди кипы материалов о нём непонятно как там оказавшуюся фотокопию статьи Николая Константиновича Рериха «Мир в маске», напечатанной 6 июня 1939 года в русскоязычной газете «Рассвет». Эта газета издавалась в Чикаго.
До начала Второй мировой войны оставалось меньше трёх месяцев. Из-под пера Николая Константиновича всегда выходило что-то неожиданное и пророческое. Так и на этот раз. Такое впечатление, словно эта статья была написана сегодня:
«Повсюду выдаются маски — волею судеб они почему-то похожи на свиные рыла. Может быть, подобно маркизе Ганзага, приславшей цезарю Борджиа сто масок в подарок, скоро будут изобретены рождественские подарки в виде масок. Не подумайте, что говорим против предохранительных мер. Конечно, мир пришёл в такое ужасное состояние, что каждый человек чувствует себя более охранённым, если при нём в особом кармане будет находиться маска.
Да, обстоятельства таковы, что человечность и человеколюбие куда-то скрылись, а на место их выдвинулись охранённые какими-то законами всевозможные человекоубийственные изобретения. <...> Изобретена особая тоталитарная война. Война против всего живого, против всего сущего. <...>
Страшен символ наших дней — мир должен надеть маску.
Мир — в маске, — чего же больше?!»
Венедикт Ерофеев не стал троглодитом и сохранил хотя бы в общих чертах собственное лицо. По крайней мере оно не превратилось в свиное рыло. Автор поэмы «Москва — Петушки» и трагедии «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» не прятал себя от ближних своих, не отстранялся от них с помощью маски. Венедикт Ерофеев был из тех, кому притворство не было присуще. Ведь для незадачливых людей, у которых «сердце перегорело», как он отметил в записной книжке, остаётся «почаще и поглупее говорить о беспомощности разумных тварей и о всемогуществе случая»17. Большинство писателей, его современников, таким прозорливым взглядом, как он, окружающий мир и людей не обозревали. Отто го-то и канули в Лету, а он остался с нами. Думаю, что надолго. Уже самим своим именем Венедикт, которое на латыни означает благословенный, он был призван Господом на благие дела в той сфере деятельности, которую для себя избрал, — в литературе.
ПРИМЕЧАНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭКСПОЗИЦИЯ
Глава первая. Рама для портрета
1 Ерофеев В. В. Записные книжки: Кн. 2. М., 2007. С. 424.
2 Тютчев Ф. И. Сочинения: В 2 т. / Сост. и подг. текста А. А. Николаева. М., 1980. Т. 1. С. 51.
3 Там же. С. 153.
4 Генис А. Частный случай: Филологическая проза. М., 2009. С. 249.
5 Павлов А. Венедикт Ерофеев: «Можешь не писать, не пиши...». https://www.peremeny.ru/blog/8609.
6 Ерофеев В. В. Записные книжки: Кн. 2. С. 34.
7 Ерофеев В. В. Из записных книжек // Ерофеев В. В. Собрание сочинений: В 2т. М., 2007. Т. 1. С. 341.
8 Ерофеев В. В. Записные книжки: Кн. 2. С. 458.
9 Вернуться в Россию — стихами: 200 поэтов эмиграции: Антология / Сост., авт. предисл., коммент. и биогр. сведений о поэтах В. Крейд. М., 1995. С. 377—378.
10 Ерофеев В. В. Из записных книжек // Ерофеев В. В. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. С. 353.
11 Там же. С. 374.
