Как видите, мы – собачники – с легкостью можем обратить в свою веру. Мы любим собак так же сильно, как и других членов семьи (а может, и больше, ведь они нас очень редко раздражают), но, в отличие от последних, иногда вынуждены расстаться с собакой. Обстоятельства могут быть разными. Например, переезд в другую страну, куда нельзя взять животное, или по каким-то причинам вы больше не можете заботиться о нем. Это тяжело. Если так случилось, никогда не отдавайте собаку в приют. Кто поручится, что ей найдут новый дом, а даже если и найдут – каким он будет? Единственная приемлемая альтернатива – найти человека, который примет питомца всей душой. Поищите среди знакомых того, кто любит собак, и поинтересуйтесь, не согласится ли он приютить вашего друга. Именно так было с моей собакой Симой, о которой я упоминал чуть раньше. Ниже привожу историю ее жизни после переезда к моей знакомой Дженни Миллер
[34].
«Мою собаку, мою родную кровиночку, звали Сима. Думаю, она была помесью бордер-колли с ретривером. От золотистого ретривера Симе досталась длинная рыжая шерсть с завитками, а от колли – острая мордочка, совсем как у лисички, а еще сообразительность. Но в душе она была настоящим ретривером. Не помню, в какой момент я поняла, что мы с Симой предназначены друг для друга. Может, когда меня не взяли на работу, о которой я мечтала, и слезы тихо катились по моим щекам? Сима подошла и положила к моим ногам большую мясную кость – самый ценный трофей для собак Джеффа.
Джефф жил за границей, подолгу отсутствовал и однажды спросил, смогу ли я взять Симу к себе. Так началось наше долгое совместное путешествие. Для такого далекого от спорта человека, как я, Сима оказалась настоящей находкой: я зачарованно смотрела, как она бросается в воду за палкой, а потом отряхивается, поднимая сотни брызг, или мчится по берегу с палкой в пасти. Сима не признавала глупую команду “апорт”. Палка становилась ее добычей: если я бросала десять палок, то все десять она зажимала в пасти. Теперь я думаю, что эта привычка однажды спасла ей жизнь.
Одно время мы жили в небольшом консервативном городке в Северной Калифорнии. К собакам там относились по старинке, многие держали их на цепи у дома. Мы с Симой гуляли далеко от дома и по пути проходили мимо такой собаки. Она свирепо рычала и заходилась лаем, ясно давая понять, что растерзала бы нас на мелкие кусочки, если бы не цепь.
Как-то раз, поразминавшись с палками, Сима решила оставить их себе. Обычно я настаиваю, чтобы Сима бросила палки на площадке, ведь, если мы всё будем носить домой, как ей хочется, нам скоро нечем будет играть. Но в этот раз она отказалась, и переубедить ее было невозможно. Я подумала про ее железные челюсти и такое же упрямство и решила уступить: пусть несет добычу домой. Когда мы проходили мимо той собаки, она сорвалась с цепи и с рыком бросилась на нас. Сима не из тех, кто даст себя в обиду, но в этот раз ей мешали палки. Она так и застыла с ними в пасти. Что это за собачья драка, когда один участник отказывается бороться? Собака растерялась и ретировалась.
Когда Сима постарела, у нее появились проблемы с суставами. Я бросила все силы на улучшение ее здоровья: готовила органическую еду и давала лучшие добавки, какие только можно приобрести за деньги. Когда тазобедренные суставы окончательно отказали, мы с Симой отправились в долгую поездку к мануальному терапевту, про которую говорили как про врача “от бога”. Она работала с людьми, но не отказывала в помощи и животным. Сима поправилась.
Время шло, и Сима стала резко сдавать. Когда у нее появилось недержание, я достала редкое “человеческое” лекарство, и мы решили эту проблему. Я приобретала еще более дорогие и эффективные комплексные добавки из разряда холистических, тех, что дают лошадям, участвующим в скачках.
Однажды мы пошли гулять, как обычно, и задние лапы Симы подломились – похоже, что от сильной боли. В тот миг я поняла. Поняла, хотя каждая клетка моего тела кричала: “Нет!” Земля ушла у меня из-под ног. Симе недолго осталось быть с нами. Вскоре у нее пропало желание выходить на прогулки. Я испробовала лучшие методы лечения в традиционной и альтернативной ветеринарии, но безрезультатно. Сима снова стала испражняться в доме и практически не вставала.
Только раз ей неожиданно полегчало, и она даже начала худо-бедно ходить. В тот день мы собирались в клинику на последнюю процедуру. Джефф посоветовал позвать его дочь Симону, которая в то время работала ассистентом ветеринара. Я подумала, что в чужом месте при виде своего друга детства Симе будет спокойнее. Моя подруга Элизабет сказала, что обязательно приедет. Для меня ее жест стал демонстрацией настоящей дружбы, и я никогда об этом не забуду. Увидев, что Сима передвигается сама, ветеринар засомневался в правильности моего решения. Слова застряли у меня в горле, и объясняться пришлось Элизабет. Она сказала, что Сима мучается от болей, жизнь больше не доставляет ей удовольствия, а я скоро переезжаю и не смогу обеспечить собаке в ее последние дни или даже недели спокойную и безопасную атмосферу. Нет другого выхода.
Симе дали успокоительное, и она безвольно легла. Я попросила ветеринара дать понюхать Симе руку: “Пусть она знает, что вы ее друг”. Когда Симе сделали укол, я перестала сдерживаться; слезы брызнули из моих глаз. Следующие несколько дней мне было легко и радостно от мысли, что Сима избавилась от боли и страданий. А потом меня охватило отчаяние, и, хотя прошло уже много лет, это чувство по-прежнему со мной. Иногда я забываюсь на несколько недель, а потом какая-то мелочь вдруг напоминает мне о Симе. Я избегаю мест, где мы гуляли и где Сима упоенно играла в “Апорт – это для слабаков”».
Я очень рад, что нашел для Симы любящую семью, – думаю, ни вы, ни я в этом не сомневаемся.
Лет двадцать назад на вопрос: «Что отличает людей от других животных?» – многие ответили бы: «Любовь». Тогда мало кто верил, что животные могут любить – нас и друг друга. Не знаю, что произошло, но теперь люди думают иначе, и это хорошо. Некоторые даже полагают, что животные любят сильнее. Конечно, речь о собаках. Давайте попробуем сформулировать иначе: только собаки умеют любить не сомневаясь.
Конечно, об этом уже говорили, и не раз, но осознание этого по-прежнему шокирует: как же так, другие животные умеют что-то, чего не умею я?
Что ж, порой приходится признать, что другие в чем-то нас превосходят. Лучше поют. Быстрее соображают. Глубже мыслят. Лучше рисуют. Спортивнее. Добрее. Но если кто-то скажет, что другие умеют любить сильнее, вы не поверите. А люди, у которых никогда не было собаки, услышав от собачников, что никто не любит так сильно, как собаки, подумают, что их друзья преувеличивают, или ошибаются, или вообще сошли с ума. Пока у вас нет такого опыта, вы не поверите в силу собачьей любви. Но, испытав ее, поразитесь, как до этого могли жить без нее. В свою очередь, пока мы ее не почувствуем, мы не подозреваем, что и сами способны полюбить животное-компаньона – любое, не только кошку или собаку – такой же страстной искренней любовью.
Существование такой любви ставит глубокие философские вопросы. Предположим на секунду, что я прав и в большинстве собак заложена любовь, что они щедро делятся ею с нами и со своими сородичами. Но откуда она берется? Что подпитывает эту любовь? Какой у нее смысл? Есть ли в природе что-то подобное? И тут мы подходим к самой сути. Мне кажется, последний вопрос – про аналоги собачьей любви – самый интересный. Только ответ на него всегда ускользает. Почему? Нам не хватает знаний об отношениях, и особенно о любви в природе. Все мы знаем про случаи привязанности животных друг к другу, нас просто бомбардируют этими историями. Да, в природе так и есть. Но как происходит переход от привязанности к любви? Что побуждает нас сделать этот важный шаг? Привязанность каждый может увидеть. Она не нуждается в разъяснении. Любовь же – чувство субъективное, и никогда точно не знаешь, существует ли она вне нас. Все может говорить о том, что ваша жена любит вас, но по-настоящему это знает только она. Я думаю, диким животным и нашим питомцам знакомо чувство любви. Но мои слова – все равно что прыжок в неизвестность. Птицы образуют пару на всю жизнь и скорбят, потеряв партнера, – естественно, они чувствуют нечто подобное тому, что чувствуем мы, и мы называем это любовью. Киты проводят вместе всю свою долгую жизнь – разве их не связывает нечто большее, чем обычная привязанность? За всеми этими животными, а также за шимпанзе и бонобо (не могу не упомянуть новаторские исследования Джейн Гудолл
[35]) внимательно наблюдали, и многие специалисты уже используют термин «любовь», а не «привязанность», но вряд ли мы когда-нибудь найдем приемлемое для всех и каждого решение. Я готов во всеуслышание назвать это любовью, хотя знаю, что некоторые исследователи так не считают.
