Мои друзья рассказывали, что в первую очередь замечали физические проявления старения своих собак: те больше не хотели гулять; справляли нужду дома; теряли аппетит; испытывали боль при ходьбе. Редко кто упоминал про психические нарушения и никто не говорил, что собака разучилась любить. Пожалуй, единственное исключение – рассказ моей знакомой про свою собаку Симу. Перед смертью Сима расхотела обниматься. Если посреди ночи она просила ласки, это лишь означало, что ей надо на улицу. Моя знакомая очень расстраивалась из-за этого (Сима была и моей собакой, и чуть позже я расскажу ее историю). Еще один мой знакомый, чья собака переживала из-за испражнений дома, разложил по всему дому газеты. Когда ветеринар усыплял ее, уже умирающая собака, почувствовав последний позыв диареи, сумела доползти до газеты.
Еще один важный вопрос, однозначного ответа на который, скорее всего, нет, – думают ли собаки о своей смерти. Есть ли у них представление о ней? Не собираюсь изображать из себя эксперта: я не верю никому, кто говорит, что знает ответ. У многих есть опыт, позволяющий выразить некое мнение, но единогласия в этом вопросе нет. Я уверен, что крепкие здоровые собаки не тратят время, в отличие от меня, на раздумья о жизни после смерти (странная фраза, согласен). Наверное, они вообще не думают, есть ли она и что они почувствуют, когда все закончится. Мой отец Жак родился во Франции. Незадолго до своей смерти в восемьдесят четыре года он признался, что заинтригован дальнейшими событиями. Вряд ли он верил во что-то конкретное, но мысль о том, что он умрет и завеса тайны наконец-то приоткроется, его воодушевляла.
Когда мы пишем о смерти или размышляем о ней в рамках языковых конструкций, мы вступаем на неизведанную территорию. Это все равно что представлять ничто, которое наступит сразу после смерти. Как найти подходящие слова? Как мозгу объять необъятное?
Кейт Бенджамин, сотрудница телешоу «Адская кошка», у которой обнаружили рак груди, рассказала журналисту Дженнифер Кинсон, что, когда она закончила химиотерапию, ее любимая девятилетняя кошка умерла
[30]. Кейт призналась, что очень тоскует по ней: «Какая-то мистика; она была рядом, пока я боролась, а потом словно подумала: “Ладно, раз с тобой все в порядке, мне пора”». Трогательная история. Но попробуем отложить эмоции в сторону и подумать над серьезным вопросом: осознают ли животные смерть – собственную и нашу? На эту тему мало информации, поэтому заранее прошу прощения за свои гипотетические рассуждения.
Если животные и предчувствуют неизбежное, то не боятся. Человек, осознающий близкий конец, раскисает, испытывает тревогу, страх и даже панику. Но я ни разу не слышал, чтобы так реагировали кошки или собаки. Возможно, они ощущают, что оборвется связь с любимым человеком. Но «понимают» ли они это? К сожалению, проверить это не получится. Я не прочь утешить себя надеждой, что животные, подобно верующим людям, считают расставание временным, но увы… Смерть, я убежден, это конец; жизни после жизни нет, и все, что от нас останется, – это воспоминания у наших близких.
Собаки были бы этому рады, а вот нам, их человеческим спутникам, повезло меньше. Когда жизнь любимых питомцев подходит к концу, мы теряем почву под ногами.
Я уже говорил, что мы относимся к животным как к детям, но не можем отвоевать их у смерти. Беспомощность сбивает с толку и детей, и собак с кошками, и даже взрослых людей. К сожалению, все живое когда-либо умирает. Это горькая правда, но, к счастью, задумываться над этим нам приходится всего несколько раз в жизни. Как бы я хотел, чтобы все было иначе.
Глава 3. Все прекрасное когда-нибудь заканчивается: смерть собаки
Скорее всего, вы переживете свою собаку. Завести собаку – значит окунуться в глубокую радость и в перспективе – в столь же глубокую печаль.
Собаки живут от семи до двадцати лет – в зависимости от размера. Скорее всего, такие расхождения связаны с племенным разведением. Немецкий дог, например, за первый год жизни прибавляет в весе в сто раз – в естественной среде не встречается ничего подобного. Долголетие собак не зависит от образа жизни, как у людей. Маленькие пудели могут дожить до четырнадцати лет, а крупные породы редко пересекают отметку «двенадцать», немецкие же доги в среднем умирают в возрасте семи лет.
Правило «меньше = дольше» не работает в отношении других животных: киты и слоны живут долго, а крошечные мышки – наоборот. Гренландский кит – весьма массивное создание (шестьдесят пять тонн и восемнадцать метров в длину) – может прожить двести лет. Продолжительность жизни кошек тоже не зависит от их размера – возможно, из-за отсутствия каких-либо значительных расхождений. Самые крупные кошки – мейн-куны. У них густая шерсть, которая защищает их от холода (северное происхождение дает о себе знать), внушительные размеры и приличная масса тела: коты весят пять – восемь килограммов, кошки – до пяти килограммов. Но это небольшой разброс в сравнении с собаками: маленькая собачка может весить два килограмма, а большая – семьдесят.
В юности я тешил себя мыслью, что высокие люди живут меньше, чем низкие. Свою низкорослость и анекдоты я считал достаточной доказательной базой. Естественно, наука моего мнения не разделяет. То, что люди различаются телосложением, очевидно. Менее очевидно, что мужчины в среднем живут меньше женщин. У мужчин выше риск преждевременной смерти, и в первую очередь, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в странах с большим неравенством в численности полов. Чем оно ближе к равновесию, тем дольше живут мужчины. Но продолжительность собачьей жизни не связана с социальными условиями: в среднем суки живут чуть дольше, чем кобели. Связано ли это с агрессивностью? Вполне возможно, ведь продолжительность жизни стерилизованных собак обоих полов больше. Мне кажется, крупные кобели агрессивнее крупных сук, но вряд ли кто-то серьезно изучал этот вопрос. (В целом в природе это так, за некоторыми исключениями: например, у гиен самки агрессивнее самцов.)
Почти всем, у кого есть собака или кошка, придется столкнуться с их смертью. Они живут меньше, а мы не готовы к этому. Мы проклинаем судьбу от бессилия и отчаяния. Мы хотим, чтобы наши компаньоны – это касается прежде всего собак – жили долго.
Потеря собаки или кошки для нас сродни потере ребенка. Я намеренно повторяюсь, поскольку от того, понимаем ли мы это, зависит наше обращение с кошками, собаками и другими животными-компаньонами. Люди, не признающие этого, недоумевают, а порой даже с неприязнью относятся к тем, кто нянчится со своими питомцами. Карл Уве Кнаусгор
[32] написал заметку в The New Yorker о несовместимости писателей и собак. Наверное, он пошутил, спросив: «Нужна ли хорошему писателю еще и собака?» И сам ответил на свой вопрос: «Нет» (умолчав про Вирджинию Вулф, Эрнеста Хемингуэя, Курта Воннегута и даже Зигмунда Фрейда, которого тоже считают хорошим писателем). Кнаусгор убежден, что в семье есть место только одному солипсисту
[33]. Он, вероятно, забыл, что собаки без ума от нас.
