В первый день адвокат начал судебное разбирательство, просто заявив, что Кларк виновен по всем пунктам предъявленных обвинений, но что он сумасшедший и поэтому должен быть приговорен к мягкому наказанию. Совершенно справедливо судью шокировало такое признание, и, когда адвокат, пошатываясь, вернулся на место, был вынужден напомнить, о чем идет речь. Это лишь первая фаза судебного разбирательства, на которой предпринималась попытка установить, кто совершил преступления, и любое предложение о приговоре будет рассматриваться на более поздней стадии наказания.
Бормоча себе под нос, адвокат сел, а час спустя ненадолго встал опять, чтобы сказать, что плохо подготовлен, так как не видел Кларка несколько недель. Это не соответствовало действительности, поскольку тюремные отчеты о посетителях и собственные финансовые отчеты адвоката доказывали, что он выполнял инструкции своего клиента почти каждый день, вплоть до первого дня рассмотрения дела.
По мере продвижения разбирательства Кларк все больше осознавал, что адвокат представляет собой серьезную угрозу. В отчаянной попытке что-нибудь сделать для своего спасения он попросил разрешения представлять свои интересы самому. Несколько раз, когда его допрашивал прокурор, он замечал, что адвокат спит, и приходилось его будить. В других случаях ему приходилось вставлять юридические возражения против ряда вопросов, которые суд признал неприемлемыми. Прокурор видел, что защитник клюет носом и, пользуясь ситуацией, пытался избегать спорных вопросов – неблаговидная тактика, срабатывавшая несколько раз. Суд постановил, что Кларк не может возражать от своего имени – только адвокату разрешено это делать, находится он в стране грез или нет.
С самого начала стало очевидно, что сторона обвинения намерена добиться обвинительного приговора любой ценой. Столкнувшись с защитой, находящейся в руках абсолютно некомпетентного, либо спавшего, либо пьяного адвоката, обвинение, похоже, свое желание удовлетворит.
Время от времени Кларк разражался гневными тирадами и обвинениями. Однажды днем его заковали в наручники и привязали к стулу, а рот заткнули кожаным ремнем и гигиенической прокладкой. В других случаях его выводили из зала суда и запирали в небольшом холле, оборудованном громкоговорителями, чтобы он мог слышать, как постепенно исчезает его право на жизнь.
В конце концов, когда судебный процесс подошел к середине, судья Торрес согласился с настойчивым требованием Кларка, чтобы ему было разрешено представлять себя самому. Несмотря на то что именно этого Даг хотел с первого дня, ситуация не улучшилась. На самом деле, если это, конечно, вообще возможно, все стало намного хуже. Ему было отказано в помощнике адвоката, консультативном советнике и в услугах клерка, а судья незаконно посоветовал «действовать в одиночку». В какой-то момент Кларк дал суду список предметов, которые требовал в качестве доказательств, включая найденные в фургоне Мюррея. Среди них были секс-игрушки и домашнее порнографическое видео. (Банди купила Мюррею видеокамеру, и всегда существовали подозрения, что они, возможно, записывали убийства в виде снафф-фильмов
[17]. Излишне говорить, что судья заблокировал запрос Кларка. Обвиняемый был поражен и закричал: «Если бы у меня был цветной фильм со звуком, в котором Кэрол и Джек совершают убийства, вы бы тоже не позволили мне его принести?»
Судья ухмыльнулся и сказал: «Вы правы, мистер Кларк. Я бы не позволил».
На другом этапе судебного разбирательства стало очевидно, что у Кларка действительно существует алиби на ту ночь, когда голова Экси Уилсон была помещена в резной сундук. Несколько человек вспомнили, что видели его на вечеринке с танцовщицей из дискотеки, собиравшейся вернуться домой в Новую Зеландию. Той ночью Даг выписал ей чек и смог предоставить банковские документы, подтверждающие факт, что тот был обналичен на следующий день. Даже самый искусный серийный убийца не может находиться в двух местах одновременно, а Банди сказала полиции, что именно Кларк избавился от отрубленной головы, так что это стало проблемой для прокурора. Танцовщица предложила для дачи показаний вернуться в США, если будет оплачен авиаперелет.
Напрасно Кларк просил об этом разрешении, справедливо утверждая, что окружной прокурор совершал полеты к большому количеству свидетелей, один из которых был агентом ФБР из Вирджинии, подтвердивший, будто отпечаток ботинка, найденный в гараже Кларка, действительно принадлежал ему, что последний признавал с самого начала. И правда, обвинение потратило более $10 000 на поездки свидетелей, зато Кларку было отпущено всего $20 – что составляло все финансирование защиты – в десятицентовиках на один телефонный звонок.
В последней попытке заручиться показаниями танцовщицы он умолял, чтобы ей разрешили выступить по телефону. Это юридически приемлемая процедура, если свидетель установлен и приведен к присяге в местном суде. Но в очередной раз просьбу отклонили.
Между тем, когда суд начал слушание об обнаружении головы Экси и одежды, в которую та была завернута, всплыла очередная проблема. Полиция предприняла усилия, чтобы идентифицировать джинсы и футболку, и детективы Столлкап и Жак из полиции Лос-Анджелеса, занимавшиеся раскрытием убийства Марнетт Комер, позвонили в полицию Сакраменто. Столлкап затребовал контакты с известными партнерами Комер, проститутками и сутенерами, а также хотел побеседовать с сестрой Марнетт, Саброй, которая тоже была проституткой.
Та категорически заявила следователям, что футболка и джинсы принадлежали проститутке по имени Тони Уилсон, европеоидной расы, 19 лет, с натуральными светлыми волосами и голубыми глазами; она была стройной, ростом 173 см, и с веснушками. Это была положительная идентификация, поддержанная многими другими лицами, включая сутенера по имени Марк. Свидетели даже сказали, что в последний раз, когда они видели Тони, молодая женщина была одета именно в эту самую одежду.
В рукописном отчете, датированном 16:00 9 августа 1980 года, детектив тщательно записал эту информацию. Затем, ближе к вечеру, необъяснимым образом в машинописной форме воспроизвел «официальную» версию, по сути несколько изменяющую показания Сабры Комер, а именно: она опознала футболку и джинсы как принадлежавшие умершей сестре, что не соответствовало действительности. Во время судебного разбирательства обвинение вызвало Сабру Комер, чтобы опознать одежду, и она действительно опознала предметы как принадлежащие Марнетт. Где-то было серьезное несоответствие, и Кларк его уловил. Он позвонил детективу Столлкапу с целью вызвать того в качестве свидетеля.
Даг спросил детектива о рукописных записях, составленных им на основании ответов, данных Саброй, и задал вопрос, является ли его обычной практикой, печатая, переворачивать детали на 180 градусов. Столлкап ответил: «Нет. В такой ситуации я бы подверг себя очень серьезному риску. Наказание за такое… за что-то подобное, если бы дело закончилось вынесением смертного приговора, я бы столкнулся с той же проблемой, что и вы».
Столлкап знал: если полицейский сфальсифицирует доказательства и даст ложные показания по делу о смертной казни, этому офицеру могут предъявить обвинение в совершении преступления, наказуемого смертной казнью. После того как Кларк продолжал настаивать на вопросе, детектив согласился, что рукописные записи сделал он. Столлкап «подумал», что отпечатанная версия тоже принадлежит ему, но только после того, как ему показали подпись на странице. Этот инцидент остался без последствий, не запятнав репутацию детектива.
