Мне стало еще больше не по себе, потому что на меня никогда в жизни так не смотрели. Тоже мне, нашлась кислородная машинка на всю палату.
Все повернулись и вытаращились так, словно у меня на голове минимум две пары рогов выросло.
— Как интересно, — протянул блондин и в его зеленющих глазах засветились непонятные искры. Непонятные, но явно опасные какие-то. — А вы полны сюрпризов, мадемуазель.
— Некогда болтать. — Я нагнулась и подхватила Нико на руки, вскользь заметила, что Паршивец держится рядом с нами и одновременно поближе к Крошке-Багире, повернулась к Луи и велела: — Раз я такая необыкновенно дыхательная, так и нечего время терять, враги близко! Бегом!
И правда, азартные крики загонщиков стали ближе, в прорехах зелени мелькали пятна факельного света. Судя по звукам, те, кто решил этой ночью поохотиться на лепесточников, думали, что это неплохая забава. До нас долетел даже смех кого-то из охотников.
Я зло поджала губы и ломанулась прямо в сторону выжженной пустоши. Отведу народ к своей грядке с тюльпанами. Ну да, получается, посторонние увидят результаты моих экспериментов. А что делать? И так уже расшифровалась по самое не могу.
Вот только мои спутники, которые вроде и поверили Магали, чем дальше мы уходили от городских огней в темноту, тем неувереннее двигались вперед. А потом и вовсе начали останавливаться, хватаясь за горло и за грудь.
Черт! Неужели Магали ошиблась? Неужели люди задохнутся?!
Я застыла, мгновенно выпав из одной паники в другую. Завела людей, понадеялась на свои непроверенные способности, а они задохнутся. И что мне делать?!
— А ну, прекратите! — вдруг в голос рявкнула Магали.
Все сразу посмотрели на нее, в том числе и я.
А лекарка, красная от бега и гнева, уперла руки в боки и продолжала разоряться, как торговка на базаре:
— Сами себе страх придумали, от него и задыхаетесь! Ну?! Как я заорала, так и дышать стало легче, а? Я вот не задыхаюсь. И он, — тут Магали ткнула в бессознательного, но вполне себе сопящего брюнета на спине у блондина. — А все почему? А потому, что он не знает, что здесь ему нельзя дышать! Не боится, сам себя за горло не сжимает и дышит ее дыханием спокойненько!
Рядом со мной первым глубоко вздохнул блондин. Его зрачки изумленно расширились, он рывком поправил на своей спине раненого и схватил меня за предплечье, заглядывая в лицо. Потом перестали корчиться Луи с Франсуазой, потом…
Потом где-то уже совсем близко затрещали кусты и грубый голос рявкнул:
— Здесь они! Попались, голубчики!
Вот тут уже стало не до удивления и попыток разузнать, что там такое удивительное с дыханием и моим присутствием. Мы все дружно ломанулись сквозь заросли, словно стадо испуганных оленей, куда угодно, лишь бы подальше от погони.
Вопли преследователей стали еще азартнее, в них слышалась злая радость и какое-то нездоровое предвкушение. Они пока еще не задыхались и я даже поняла почему, когда оглянулась и заметила мелькнувшего среди веток мужчину. У него на лице была полотняная повязка, набитая чем-то. Наверняка свежими цветами, в руке — ружье.
Вот гады! Они действительно хотели убить всех лепесточников!
А иначе почему эти сволочи начали бы стрелять? Не разбирая в кого — в детей, стариков, женщин… в спину.
— Быстрее!
Я прямо чувствовала, как свинцовые шарики устрашающих размеров свистят вокруг, ломают ветки и дырявят листья. Единственное, на что меня хватило, это не бежать по прямой, а драпать как заяц, рваными зигзагами.
С ребенком на руках это было непросто, тем более что Нико вдруг начал брыкаться и кричать:
— Лина, пусти, я сам! Сам!
Да щаз-з-з…
Только стиснула сильнее, пригнулась и прибавила скорости. Мысли в голове метались перепуганной птичьей стаей — не дай бог, остальные лепесточники бросятся убегать в разные стороны, они или задохнутся, или попадут в лапы загонщикам!
Но боялась я зря — даже если паника и погнала перепуганных людей куда попало, преследователи не дали нам ни малейшей возможности сменить направление. Нас целенаправленно гнали в самую глубину проклятых территорий.
Они же не знали, что нам того и надо!
Правда, мои невольные спутники все никак не могли поверить в «чудо», то и дело спотыкались и тормозили. Точнее, хотели бы притормозить, но головорезы с оружием оказались страшнее неизвестности впереди.
Поэтому, когда перед нами замаячила серая земля, просвечивая между редеющими ветками, а крики загонщиков слегка отстали — даже с масками на лице эти сволочи не рискнули соваться настолько глубоко в пустоши, — люди, вместо того чтобы остановиться, прибавили ходу.
Сначала мы все бежали, не разбирая земли под ногами. Потом, когда серый пепел пыльным облаком окутал всю толпу, поневоле стали останавливаться. Кашлять, задыхаться, но не оттого, что воздух вокруг проклят, а просто запыхались и мелкая пепельная взвесь забилась в рот и нос.
Какое-то время все кашляли и терли лица, кто-то опустился прямо на землю, кто-то пытался поддержать товарища. И только время спустя до нас дошло: крики загонщиков больше не слышны совсем, даже кромка зелени осталась за гребнем серой земли. Погоня прекратилась.
Тогда, что называется, считать мы стали раны. То есть сначала народ ошалело оглядывался и явно тихо офигевал от того, где мы все очутились. А потом застонал и опустился в пыль Луи.
— Что?! — Я кинулась к нему, так и не выпуская из рук Нико.
— Нога, — пропыхтел наш родной леший, задирая тунику.
Штанина на правом бедре уже пропиталась кровью.
— Кто еще ранен? — Магали, едва пришла в себя после сумасшедшего бега, тут же вспомнила, что она не просто мимо медицины проходила. — Осмотрите себя и соседей, на бегу от страха могли не почувствовать! Кого задели, даже вскользь, подходите сюда, надо быстро промыть раны и наложить повязки! Неважно, что мы дышим рядом со свечой, — кивнула она на меня. — Мешать внутренние жидкости с этим пеплом не стоит, вдруг он ядовитый.
Дальше для меня все какое-то время было как в тумане — похоже, нагнал откат. Шутка ли — столько бежать, спасаться от пуль, чувствовать, как тебя загоняют, словно зверя, бояться смерти, причем даже не своей… даром такое не дается.
На мне, к счастью, не оказалось ни царапины, Нико тоже не пострадал. Но среди лепесточников были раненые, а еще мы недосчитались одного малыша и нескольких самых старых жителей рощи.
Это было ужасно. Потому что вернуться за пропавшими мы не могли. Слава богу, буквально через пять минут одна бабушка с тем самым пропавшим малышом догнала нас сама — как оказалось, она отстала совсем немного, просто пыталась отдышаться за ближайшим взгорком. Туда, кажется, тоже доставала моя сила «свечи».
Но двоих дедов мы все же потеряли. Ох… а кроме этого, имелась пуля в бедре у Луи, пуля в плече у брюнета — Этьен, его зовут Этьен, я вспомнила. Еще несколько сквозных ран, довольно много царапин, ссадин, и полно ушибов.
