— Можно и раньше, — ответил юный принц, — если смогу удержать ее в руке, когда повторяю священные слова.
— Она не тяжелая, — задумчиво вспомнил я. — Возможно, есть какой-то секрет.
— Там на рукояти два дракончика держат бутон тюльпана, видел? — уточнил Нико.
— Да, точно. — Я напряг память.
— Ну вот… когда во время коронации за рукоять берется претендент на престол, они жгут его огнем. Во всяком случае, так говорится в легенде. У отца на запястье был ритуальный ожог в форме трехлепесткового тюльпана — эту боль будущий правитель обязан вытерпеть, а тому, кто пытается захватить власть против закона, огонь сожжет руку до костей.
— Ну да, а при восшествии на трон короля драконы взлетят в небо и споют ему песню долголетия, — фыркнула Магали. — Сказки это все. Детские.
— Но ожог у отца точно был, — заупрямился Нико.
Я грустно усмехнулся. Не люблю такие аргументы. Но пришлось предъявить. Так что я вздохнул и раскрыл ладонь.
— Успел эту лопатку с драконами вовремя отбросить, — уточнил я, — но след остался навсегда. Без Гурбэна я один бы обратно не вышел, а взять шпагу в правую руку смог лишь через месяц.
— Безмозглый мальчишка, — мрачно и слегка нелогично выругалась мадемуазель Магали. — Это тебе было за привычку лазить по незнакомым подвалам и хвататься за разные странные штучки! Я б еще и ремнем добавила!
— Мадемуазель, — я поневоле засмеялся, — тогда было некому, а с тех пор прошло слишком много лет, боюсь, воспитывать меня поздно.
— Ремня мальчишкам выдать за все хорошее никогда не поздно. — Лекарка, продолжая ворчать, пальцами поглаживала ожог на моей ладони, и эти ее движения вгоняли в транс нас обоих.
Если бы Нико, которому надоело сидеть молча, не кашлянул и не завозился, даже не знаю, сколько бы мы так провели.
— Как вы думаете, — спросил он, — я бы смог удержать эту лопатку?
— Это такой же вопрос, — усмехнулась Магали, — как «я смог бы прокатиться на облаке?». Подозреваю, что весь коронационный инвентарь оказался в таких умелых руках, что разделят и прикарманят даже расплавленное золото и не обожгутся. Говорили же, что королевская корона уничтожена, а я уверена, что ее распродали десяти ювелирам, пережившим мятеж.
— А вот и нет, — ответил я. — Так было бы, если бы церемонии проходили в самой башне, наверху. Тогда среди камней нашли бы и золото. Но я сам удивился, увидев, что коронационный зал не на самой высоте, а, наоборот, в скальном гроте. После того как Криллэ подорвал арсенал, рухнул весь старый королевский замок, который уже давно был почти заброшен. Башня завалила коронационный зал и прежде мало кому известный. Тому, кто захотел бы добраться до него с поверхности, пришлось бы потратить столько же пороха, чтобы раскидать упавшие камни.
— Но из подземелья добраться туда можно? — не унимался Нико.
— Думаю, да, — ответил я азартному мальчишке. — Но сначала нужно в подземелье спуститься, а все знакомые мне входы и выходы — за вражеским караулом. И это несмотря на то, что сам старый замок и та самая башня давно уже стали сердцем проклятых земель.
— То есть они тут?! — подскочил Нико. — Вот прямо там?! — Он слегка нервно махнул рукой в сторону горячего марева, плывущего над серыми холмами.
— Не егози, — сердито дернула его за подол рубашки Магали. — Хоть там, хоть за тремя морями, какая разница? Наше дыхание ушло, а без нее соваться так далеко в пустоши — это ж какими глупцами надо быть? И сама не пойду, и тебя не пущу! Отшлепаю, если попробуешь один полезть, не посмотрю, что принц.
— Магали! — возмутился Нико. — Я же не маленький! Не собираюсь бежать, лезть куда-то…
И малый замолчал. В этом молчании была и хитринка, и решимость. Он явно что-то задумал и не собирался делиться.
— Короче, никто никуда без меня не лезет! — подвела итог Магали.
— А с тобой? — с улыбкой спросил я.
— Со мной — можно. С тобой — в последнюю очередь. Пока не поправился.
Я не стал спорить. Взял сухую хворостину, забракованную для костра в ямке, и крутанул несколько раз как шпагу. Плечо слегка заныло. Но слегка.
— Все равно тебе надо выспаться, — покачала головой Магали. — Выпей.
— Почему все полезное такое невкусное? — чуть-чуть по-детски хмыкнул я, так, что Нико рассмеялся.
— Потому, что полезное, — заметила Магали и я понял, что засыпаю.
* * * * *
— Проснись, ну, проснись же, — твердила Магали.
Я открыл глаза. Пошевелил рукой. Да, будто и не было пули. Тогда отчего так встревожена лекарка?
— Нико исчез. И еще двое подростков, — сказала она. — И выкопали три тюльпана.
ЛИРЭН
Что это нашло на меня?
Какой-нибудь поэт бы сказал «усталая радость».
Нет, наоборот. Усталости не было. Как будто я не бегал всю ночь по городу, не крался, не таскал своих врагов с ножом у горла, видя стволы, направленные в мою голову. Будто ничего этого не было. А был только страх — лишиться этой женщины навсегда. Страх, что единственный ключ от родного дома упал за борт лодки и скрылся в мутной глубине. Но я прыгнул и на остатках дыхания увидел золотой отблеск, схватил, вынырнул.
Она была потеряна. И теперь — со мной.
Ночь там, наверху, за слоями глины, фундаментами, камнями мостовой, еще не кончилась. А мы будто прожили вместе три-четыре года.
И я знаю, для чего должен жить дальше. До этого я только уворачивался от опасности и убегал. Даже маршалом Братства стал потому, что так лучше. Привык при пожаре бежать на крышу — к воздуху, а на какую сторону спрыгнуть — это разберусь.
Теперь хочу жить ради нее. С ней!
— Маршал, — донесся озабоченный голос Терсана, — у вас бутонов не осталось? Я свои растряс в беготне.
Я обернулся к парню. Да, на лице тревога, но дыхание ровное.
— И я свои потерял. Терсан, ты чувствуешь, что сейчас дышишь без цветов?
— Маршал? — удивился и даже испугался мальчишка.
— Все в порядке, — успокоил я его. — Пока с нами эта женщина, — не удержался, стиснул талию Алины сильнее и зарылся носом ей в волосы, чем вызвал немного недовольное сопение, — цветы нам не нужны. Она — наше дыхание.
— Вы хотели сказать — ваше дыхание? — неожиданно проницательно отметил мальчишка, тонко улыбаясь и к чему-то прислушиваясь.
— Мое все, — хмыкнул я. — А дыхание — оно не бывает чьей-то собственностью. Ладно. Раз брат Ухо расщедрился на тайный ключ — стоит воспользоваться его посмертной добротой. Идемте. Мне тоже не нравится шум позади. Погоня это или нет, но его добродетельность не намерен оставлять нас в покое.
Невнятный топот был еще далеко — враги выбирали, каким ходом воспользоваться.
