Поэтому компанию палачей и стражников, что пришли за мной незадолго до полудня, я встретил почти с облегчением. Лучше мучительный конец, чем бесконечные муки.
И у меня еще осталась надежда: обрывок последнего сна, на котором меня разбудили, — Алина не придет. Мне все равно, почему это случится: Лош прав и она испугается, решит, что ее жизнь не стоит такого риска, или ее не пустят Этьен с лепесточниками. Не идиоты же они, должны понимать, что это ловушка. И Терсан с ними, он достаточно умен, чтобы ее удержать.
Да, точно. Точно. Я буду думать и верить, что ее не пустят на площадь и все расчеты господина блюстителя Добродетели — чушь и провокация, которая не удалась.
И мне будет легче умереть.
Между тем вокруг меня суетились. Лекарь потрогал мое запястье, прижал к груди костяную трубочку, прислушался к ней. Заглянул в глаза, слегка оттянув веки. Пощупал шишку от удара о дыбу.
Мне стало смешно и я сказал тихим вежливым голосом, как воспитанный ребенок, просящий родителя:
— Доктор, передайте, пожалуйста, господину палачу, что, если он ударит меня мечом по шее, голова может отлететь.
Врач недоуменно взглянул на меня, чиновник услышал и хохотнул:
— Это он проверяет, здоров ли ты для кнута. Здоров?
Лекаришка буркнул «да» и скрылся за спинами стражников. Меня отковали от стены и повели-потащили, как ярмарочного зверя. Я сразу догадался, в чем дело, — боялись, что я изловчусь приложиться головой о стену и рубить придется труп.
Не дождутся! Буду жить, пока живу.
«Колесница почета», как я назвал это сооружение, уже стояла во дворе. Меня посадили на подобие трона и начался путь, не очень дальний — два квартала, три перекрестка.
Толпа началась уже на первом. Подлец сдержал обещание повеселить горожан — я видел и корзины с увядшими бутонами на фонарных столбах, и бочки с вином, и закуски. Среди прочего были и фрукты. Наверное, Лош надеялся, что в меня будут кидать огрызками, но народ в последнее время и вправду бедствовал, поэтому съедал яблоки с косточками.
Я чуть не рассмеялся от этой мысли, но мы повернули и я увидел эшафот. Помимо воли вдоль спины продрало холодом. Я живой человек и боюсь боли. Да, умею этого не показывать, но…
Так что пришлось собрать остатки сил, чтобы колени не подгибались, когда меня, все еще на веревке, как опасное животное, потащили по добротной деревянной лестнице на помост. Расщедрился благодетель, строение новенькое, доски только с лесопилки, и не абы какой сырой горбыль, ровненькие, светлые. На них очень четко будут выделяться брызги крови.
Чтобы взбодрить себя, решил понаблюдать, оглянулся по сторонам со своего почетного возвышенного места. Да, зевак много, бутону не упасть. Цепочка стражи у эшафота… И резервы на выходе с улиц, замкнуть толпу, если в ней появится кто-то нежеланный. На крыше роскошного пятиэтажного отеля времен, когда в Город приезжали гости, — спрятавшиеся воины с осадными нарезными свинцовниками. Гадкая штука — посылает на милю свинцовую косточку, которая разносит голову, как булыжник переспелую тыкву. Все серьезно.
И паланкин, окруженный отборным отрядом в черных масках. Я как-то сразу сообразил, что за особый зритель там скрывается.
Пока зачитывали приговор, я скользил глазами по толпе и не видел отдельных лиц. Одного, того, которое я ждал и боялся увидеть, не было, остальные меня не интересовали. Пусть смотрят, что-то кричат, развлекаются. Казнь — это почти всегда праздник для зевак, а уж такая, какой удостоили меня…
Что, всё? Зачитали?
Палач грубо дернул меня за веревку и большим, почти бутафорским, ножом принялся кромсать остатки рубашки и штанов. Сердце помимо воли провалилось в желудок и заполошно там дергалось, рассылая волны потливой слабости по всему телу. Руки вздернули, притягивая к поперечной перекладине. За спиной с тихим шорохом развернулся кнут.
Не пришла. Это хорошо. Это хорошо. Это хорошо! Не хочу, чтобы она это видела.
Быстрее бы все закончилось…
АЛИНА
И опять вокруг меня эти надоевшие стены и тусклые фонарики. А ведь я, если бы захотела, уже сейчас могла бы ехать в вагоне метро. Домой! В теплую квартирку, к электрическому чайнику и родному холодильнику. К микроволновке!
Я же все эти месяцы постоянно мечтала вернуться. Но не могла представить, насколько сильно это желание. Потому что даже не подступилась к поиску выходов из этого мира. Да, что-то говорила Магали. А еще надо было расспросить Лирэна.
Лирэна… Ему уже скоро должны отрубить голову. И если я сейчас шагну в свой мир, никто этому не помешает. Я что, его брошу?
Я его брошу?!
От этой мысли я впала в ступор. Из которого меня вывел Паршивец. Котенок вцепился зубами мне в платье, зараза! И коготнул по ноге — бо-о-ольно, зара-а-аза два раза!
Нет, я не заорала. Но вернулась в этот зал с погасшими драконами. Судя по лицам друзей, их тоже прельстили какие-то перспективы. Но в пределах их мира.
— Алина.
Я вздрогнула. Рядом стоял Нико, мой Нико. На его ладошках не было ожогов. Может, мне почудилось, как его правая рука поглощает целый пожар?
Нет, не почудилось. Изменились голос и глаза.
— Алина, там, за аркой, это твой мир?
— Да, — то ли кивнула, то ли шепнула я.
— Ты самый близкий человек для меня, — сказал мальчик спокойным, бесцветным голосом, — и я вижу твое сильное желание. Над тобой у меня нет власти. Ты можешь уйти, если хочешь.
— Ваше величество, спасите Лирэна, — с трудом проговорила я, всей душой потянувшись туда, в вечернюю питерскую морось, такую родную, знакомую и желанную.
— Да, мы пойдем на площадь. Этьен, я назначаю вас главным королевским распорядителем. Распорядитесь, чтобы осветили путь.
Этьен не успел ответить, как рядом оказалась Магали.
— Ваше величество, — она сделала небольшой, но все равно неуклюжий поклон, — сначала у нас есть другое дело. Цветы готовы для испытания.
Блин, я забыла, из чего состоит выкуп, который предстоит заплатить за жизнь маршала. Да, вон там один из ящиков, в котором тюльпаны. Луковицы.
Нико спокойным размеренным шагом подошел к нему, поднял руку. Тихо запел. Казалось или нет, но из его ладони исходили искры.
Вдруг он резко остановился. И сжал кулак, перед тем как отдернуть руку.
— Здесь не получится, — сказал он так же спокойно. — Цветы растут под солнцем. Если я выращу их в подземелье, они опять рассыплются пеплом. Как тогда, помнишь, Алина?
— А под солнцем они вырастут?! — не выдержала я. Кажется, даже крикнула. — Вырастут же? И ими можно будет оплатить жизнь маршала?!
— Это мы сможем узнать, только поднявшись наверх, к солнцу, — ответил маленький принц, ставший маленьким королем. — Есть шанс, что я смогу даже без твоей помощи. А может, и нет… но это сейчас не так важно. Сейчас другое: Алина, ты должна решить, уходишь или остаешься. Проход закрывается, у меня не хватит сил его удержать. И еще раз открыть до следующей коронации, следующего короля, вряд ли выйдет. Алина? Делай выбор. Сейчас.
