Имея в виду не допустить возникновения очередных межплеменных ссор, чреватых воспламенением новых конфликтных ситуаций в отношениях Кувейта с Недждом, сэр Перси Кокс, верховный комиссар Англии в Ираке, выступил с одной конкретной инициативой. Настоятельно рекомендовал эмиру Неджа и правителю Кувейта, шейхам Ибн Са’уду и Салиму, признать земли с колодцами в местечке Субайхийа «ничейной территорией», доступной для всех кочевых племен с их стадами.
Шейх Салим, рассказывает Шаул Йанай, хотел восстановить в Кувейте абсолютную монархию и править страной также, как его отец, шейх Мубарак Великий. Он довольно долго прожил в пустыне, в кочевых племенах, за поддержание отношений с которыми отвечал перед отцом лично. Резко противился политике эмира Ибн Са’уда, развернутой им после смерти шейха Мубарака, по «раздвижению своей власти на все кочевые племена Верхней Аравии», в том числе и те, которые шейх Салим считал кувейтскими.
Торговая элита Кувейта, замечает Шаул Йанай, опасалась, что шейх Салим с «его амбициями и готовностью померяться силой» может втянуть Кувейт в новые «схватки за пустыню», чреватые фиаско для него, а для всех них — финансовыми потерями, аналогичными тем, что они понесли уже, скажем, в ходе военной кампании шейха Мубарака в 1901 г. против Неджда
[557]. Свои опасения на этот счет торговцы изложили и английскому политическому агенту в Кувейте майору Дж. Мору, и представителю британских властей в Багдаде сэру Перси Коксу. Те ответили, что понимают и в какой-то мере разделяют такого рода опасения торговых кланов Кувейта. Вмешиваться же во взаимоотношения торговцев с правителем не могут, ибо это — исключительно внутреннее дело Кувейта
[558].
Дабы успокоить знатные торговые кланы Кувейта, семейный совет Сабахов поручил переговорить с ними шейху Ахмаду. Созвали встречу. Заявление, сделанное на ней шейхом Ахмадом, прозвучало неожиданно для всех ее участников, хорошо знавших крутой характер шейха Салима. Суть его состояла в том, что в обмен на сохранение лояльности Сабахам выборные ими представители станут членами консультативного совета при правителе Кувейта.
Урегулировав отношения с торговцами, шейх Ахмад по указанию шейха Салима отправился в Эль-Хафсу, что к северу от Эр-Рийада (Эр-Рияда), на назначенную на 2 марта 1921 г. встречу с эмиром Ибн Са’удом. Сопровождал его в этой поездке шейх Касиб, сын правителя Мухаммары, выступившего в роли посредника в урегулировании отношений Кувейта с Недждом.
4 марта в Эль-Хафсу прибыл гонец из Кувейта — с известием о смерти шейха Салима, скончавшегося 27 февраля, в возрасте 57 лет. Узнав об этой печальной новости от шейха Салима, эмир Неджда заявил, что с этого самого дня никаких раздоров у него с семейством Сабахов больше нет, никаких претензий к ним он больше не имеет
[559].
Шейх Ахмад прервал встречу, возвратился в Кувейт и был избран новым правителем. При расставании с эмиром Ибн Са’удом тот обещал шейху Ахмаду свое доброе к нему отношение, пишет Захра Фрис. Однако запрет на торговлю Неджда с Кувейтом, введенный им 1920 г., так и не снял. Надо сказать, что запрет этот, продолжавшийся 20 лет, сильно ударил по доходам Кувейта. Торговля с Недждом, с его кочевыми племенами, приходившими за покупками товаров в Кувейт, являлась для удела Сабахов одним из основных источников доходов. Поначалу бедуины вздумали, было, пренебречь распоряжением эмира Ибн Са’уда насчет «неимения никаких торговых дел с Кувейтом». Однако наказания в отношении лиц, уличенных в неисполнении воли эмира, последовали незамедлительно, жесткие и вразумительные. Бедуинов, попадавшихся на «запрещенной торговле с Кувейтом», не только штрафовали и подвергали прилюдной порке на площадях, но и предавали, порой, смерти. Так, рассказывает Захра Фрис, у одних из въездных ворот Эр-Рияда соглядатаи эмира Ибн Са’уда двум таким бедолагам-бедуинам перерезали горло
[560].
Запрет на торговлю с Кувейтом сняли только в 1940 г., после целой серии переговоров между Сабахами и Са’удами, проходивших при посредничестве английского политического агента в Кувейте. Большую роль в урегулировании данного вопроса сыграл Х. Диксон, состоявший в доверительных отношениях и с правителем Кувейта, и с эмиром Неджда.
Родился Харальд Ричард Патрик Диксон в Бейруте, в семье профессионального дипломата. Отец его занимал должность генерального консула в Иерусалиме, а потом в Дамаске. Закончив Оксфорд, Харальд вступил в ряды рейнджеров (1903). Служил в Ирландии и в Индии, в 29-м кавалерийском дивизионе. Когда началась 1-я мировая война, его полк отправили во Францию. Самого же Харальда, поскольку он в совершенстве владел арабским языком, перевели в Месопотамию (ноябрь 1914 г.). Находясь там, он участвовал в боевых операциях по высвобождению из рук турок Басры, Курны и Насирийи. В августе 1915 г. стал сотрудником Политического департамента Верховного комиссариата Англии в Месопотамии, которым руководил сэр Перси Кокс. Привлекался к работе по формированию гражданской администрации Южного Ирака. Исполнял обязанности политического офицера в небольшом городке в провинции Сук-эль-Шуайх, затем в Насирийи, где отвечал, в том числе, и связи английских властей с конфедерацией племен мунтафиков.
После 1-ой мировой войны получил назначение на Бахрейн — английским политическим агентом. В 1920 г. вернулся в Ирак. Затем вновь оказался в Индии, где состоял личным секретарем махараджи города Биканер (штат Раджистан). Четырьмя годами позже был назначен секретарем политического резидента Англии в Персидском заливе, со штаб-квартирой в Бендер-Бушире, а в 1929 г. переведен в Кувейт, на пост политического агента. Окончив службу, продолжал жить и работать в Кувейте.
Роберт Гамильтон, также служивший политическим агентом в Кувейте, отзывался о шейхе Салиме, как о человеке скрытном и расчетливом, осторожном и недоверчивом, но всегда державшем данное им слово и… любвеобильном
[561].
Филби-старший, несколько раз встречавшийся с шейхом Салимом, называл его «образцом аравийской галантности», но с глубоко въевшимися в его душу «язвами» вражды, зависти и неприязни по отношению к Ибн Са’уду
[562]. Ростки этих язв появились у него, как можно понять Филби, еще во времена пребывания юного Ибн Са’уда вместе с отцом в изгнании в Кувейте.
Причиной тому — ярко выраженные симпатии к Ибн Са’уду со стороны шейха Мубарака.
В воспоминаниях полковника Х. Диксона шейх Салим предстает человеком строгих норм и правил, истинным мусульманином, но очень «упертым», порой, и неподатливым, а вот в бою — исключительно мужественным и храбрым
[563].
