Из-за событий, связанных с нападением ихванов на иракский сторожевой пост, конференцию отложили. Англичане, настоявшие на этом, потребовали от Ибн Са’уда наказать виновных, возместить причиненный ущерб, а главное — обещать недопущения подобного рода акций в будущем
[620].
Вскоре шейху Ахмаду, правителю Кувейта, донесли, что небольшой лагерь ихванов из племени бану ‘авазим, располагавшийся у южных границ Кувейта, получил указание выдвинуться вплотную к рубежам «удела Сабахов», и создать плацдарм для масштабного набега на Кувейт. Сведения, доставленные лазутчиками-бедуинами, оказались верными. Вскоре военизированное формирование ихванов, численностью в 400 человек, на верховых верблюдах, под главенством шейха Турахиба ибн Шукайра, члена семейства ал-Давиш, налетело на становище «людей ‘араибдар» (полукочевников) в Умм-Римаме, что неподалеку от Джахры, и увело довольно крупное стадо скота.
Кувейтский отряд, незамедлительно выдвинувшийся туда, все же слегка припоздал, и налетчиков не перехватил. Шейх Ахмад направил к Ибн Са’уду послов, дабы выразить протест в связи со случившимся, и получить «вразумительные разъяснения». Одновременно распорядился срочно принять меры по усилению военного гарнизона в Джахре и военно-сторожевого поста бедуинов на границе.
В начале января 1928 г. послы вернулись в Кувейт. Суть доставленного ими ответа заключалась в выражении сожаления по поводу случившегося и в обещании «утраченное возвратить» (выполнено не было).
Вместе с тем обстановка на границе Неджда с Кувейтом продолжала накаляться. 27 января поступило сообщение, что ‘Али ибн Ашван, шейх одного из колен племени бану мутайр, с 350 бедуинами на верблюдах и 50 конниками напал на полукочевников в местечке Умм-Рувайсат, что на северо-западе от Джахры. Убил трех человек и увел крупное стадо верблюдов и овец. На сей раз отряд, посланный из столицы к месту происшествия, передвигаясь на автомобилях, вооруженных пулеметами, нападавших настиг. Неожиданно обрушился на них, и отбил большую часть захваченной ими добычи. Английские аэропланы, рассказывает Х. Диксон, пришедшие на помощь кувейтцам, расстреливали отступавших бедуинов из пулеметов и сбрасывали на них бомбы
[621]. Тяжелое ранение в завязавшемся бою получил шейх ‘Али, кузен шейха Ахмада, командовавший кувейтским отрядом. Потери кувейтцов составили 11 человек убитыми. Неприятель оставил на поле боя 35 человек
[622].
В апреле 1928 г. Ибн Са’уд решил провести встречу с шейхом Файсалом ал-Давишом и его союзниками в Бурайде. Прибыв на нее и встав лагерем в 25 милях от Бурайды, они потребовали, чтобы для разговора с ними Ибн Са’уд сам явился в их лагерь. Ибн Са’уд отказался. Встреча не состоялась. Но кое-какие договоренности — посредством обмена послами — достигнуты все же были. Так, мятежники-ихваны, призывавшие Ибн Са’уда объявить джихад Ираку, обещали воздержаться от набегов на иракскую территорию на время намеченных на май переговоров Ибн Са’уда с сэром Гилбертом Клейтоном по пограничным вопросам Неджда с Ираком. Более того, предоставили Ибн Са’уду «свободу рук» на этих переговорах. Проходили они в Джидде (9–20 мая 1928 г.). Горячо обсуждался вопрос, связанный со строительством пропускных полицейских постов вдоль ирако-неджской границы (на иракской, заметим, территории, и даже в некоторой отдаленности от границы, установленной в соответствии с соглашением, достигнутом на конференции в ‘Укайре). Ибн Са’уд настаивал на свободном передвижении кочевых племен по пустыне. Высказывался в том плане, что сторожевые посты, уже действовашие в пустынной приграничной полосе между Недждом и Ираком, следовало бы демонтировать. Понятно, что переговоры закончились ничем.
Вслед за этим Ибн Са’уд созвал встречу в Эр-Рияде. Пригласил на нее шейхов племен, улемов и глав всех городов. Шейхи Файсал ал-Давиш, Ибн Хумайд и Ибн Хизлайн, вожди мятежных племен ал-мутайр, ал-‘аджман и бану ‘утайба на встречу не явились. Но направили Ибн Са’уду послание с изложением их требований. Состояли они в следующем:
— снять налоги, установленные в дополнение к закату (это требование Ибн Са’уд принял);
— ввести запрет на автомобили, телефонную и телеграфную связь, и другие нововведения.
Ибн Са’уд заявил, что готов был бы сделать это, но в обмен на то, чтобы ихваны, в свою очередь, отказались от огнестрельного оружия, которое, следуя их логике, тоже есть одно из нововведений. Данный вопрос, подчеркнул Ибн Са’уд, рассматривал специально созванный им в этих целях совет улемов (религиозных авторитетов), признавший, что и автомобиль, и телефон, и телеграф — в интересах людей, и потому — законны;
— добиться снятия иракских сторожевых постов на пустынных участках границ Верхней Аравии с Ираком; сделать это в целях обес печения свободных перекочевок племен.
На решение данного конкретного вопроса Ибн Са’уд попросил дать ему два месяца. Подчеркнул, что постарается «утрясти дело миром».
Со своей стороны потребовал, чтобы все то время, пока он будет вести переговоры по пограничным вопросам, ихваны торговали только с теми землями и уделами, на которые он им укажет, и ни с кем другим. Ихваны согласились.
Отпустив посланцев ихванов с миром и подарками богатыми, повествуют хронисты, Ибн Са’уд решил: мятеж ихванов подавить, и как можно скоро
[623]. Стал собирать войско. Притом исключительно из горожан. Предоставил в распоряжение ополченцев автотранспорт
[624].
Шейх Файсал ал-Давиш, лидер мятежников, считал, что лично с ним Ибн Са’уд обошелся несправеливо. Руководя осадой и взятием Хаиля и Медины, он, по его мнению, заслужил большего. Вознаграждение за заслуги получил невеликое. Достойным местом в структуре власти пожалован не был. Остался, как и прежде, главой поселения Эль-Артавийа. Будучи человеком гордым, вождем одного из древнейших «чистокровных» племен Аравии, он считал себя потомком семейства столь же благородного и знатного, как и семейство Аль Са’уд, достойного править не только племенем, но и независимым уделом. Одним из побудительных мотивов его выступления против Ибн Са’уда, арабские историки называют стремление к власти, разжигаемое обидой на Ибн Са’уда за непроявленное к нему, должное его деяниям внимание.
Личные счеты с Ибн Са’удом имелись и у дрогого вождя мятежников — у шейха Зайдана ибн Хизслайна. Он и его племя, бану ‘аджман, приняли власть Ибн Са’уда и последовали за ним по принуждению, потерпев поражение в схватке. Единственное о чем шейх Зайд страстно желал с тех пор, так это о том, чтобы «освободиться от раболепства перед Недждом»
[625].
