С ранних времен у каждого племени в Аравии была своя даира, то есть территория проживания, с пастбищами и колодцами. В ее пределах племя перекочевывало и занималось выпасом скота (лето проводило, как правило, вблизи колодцев).
Среди главных племен Кувейта, фигурирующих в сводах хроник, следовало бы назвать: ал-мутайр, ал-‘авазим и ал-‘аджман, бану хар, ал-зафир и ал-мунтафик, а также сбей и сухул.
В племени ал-‘авазим, проживающем на побережье к югу от Кувейта, на территории, входящей сегодня в состав Королевства Саудовская Аравия, рассказывают, что «корни племени» — в Кувейте, и что «отрезали» его от родных земель «английские ножницы», на конференции в ‘Укайре.
Племена объединялись и создавали союзы. Во-первых, в целях защиты от врагов; и, во-вторых, чтобы пользоваться колодцами и пастбищами друг друга. Крупнейшими племенными объединениями Северной и Северо-Восточной Аравии, громко заявившими о себе, являются: ал-харб, ал-мутайр и ал-‘аджман, бану ‘абд илла и бану ‘утайба, ал-зафир, джабаль шаммар и ал-‘авазим.
Каждое отдельно взятое кочевое племя поддерживало торговые связи только с одним конкретным городом. Эль-Кувейт традиционно выступал рынком-снабженцем племен ал-мутайр, ал-харб, джабаль шаммар, ал-‘авазим и северного колена бану ‘аджман.
Особое место среди небольших кувейтских племен занимает бану рашайда. Из него традиционно набирались личная гвардия эмира и его прислуга. Мужчины этого племени славятся охотничьим мастерством, а женщины — красотой
[743].
Из древнего «благородного» племени бану тамим происходит правящее семейство Катара, а из бану йас — правящее семейство эмирата Абу-Даби (ОАЭ). Племенем бану халид, которое не раз уже упоминалось на страницах этой книги, руководит все тот же род ‘Ара’ир.
«Благородное» племя бану ‘аназа считалось самым крупным в Северной и Северо-Восточной Аравии по численности людей в нем и количеству скота. Так, в середине 1950-х годов племя насчитывало 37 тыс. мужчин и 1 млн. верблюдов. Бану ‘аназа представлено тремя коленами, два из которых прославились вышедшими из них несколькими правящими сегодня в Аравии монархическими семействами. К колену ‘амарат принадлежат правящие семейства Кувейта и Бахрейна — Аль Сабах и Аль Халифа. Из этого колена происходят также богатейшие и крупнейшие в Кувейте торговые семейства ал-Шамлан и ал-Ганим. Из колена масалих вышли Са’уды, династия монархов Королевства Саудовская Аравия. Колено сба’а известно тем, что его вождь, шейх Миджвал ал-Масраб, женился на англичанке, знаменитой леди Дигби, которая проживала в Дамаске по соседству с домом отца Харальда Диксона, одного из лучших исследователей-портретистов Кувейта. Именно она подыскала новорожденному Харальду кормилицу-арабку, что сделало его, англичанина, «кровным братом» арабов колена сба’а и племени бану ‘аназа в целом. Это очень помогло ему впоследствии, во время службы в Аравии.
Племя бану ‘аназа известно в Аравии тем, что, встав на тропу войны, никогда не нападало на противника под покровом ночи. Шло на врага открыто, известив его об этом.
Одни племена славились своими воинами, другие — следопытами, третьи — златоустами, то есть сказателями и поэтами. Легендарный межплеменной союз, объединивший племена бану ‘аджман и ал-мурра, отличался необыкновенным мужеством и храбростью его воинов. У племен этих, выходцев из Наджрана (Йемен), сообщают собиратели аравийской старины, был общий прародитель. Потому-то они и относились друг к другу как к кровным братьям.
Если кто-либо из этих двух племен, пишет в своих заметках об арабах аравийской пустыни Х. Диксон, нуждался в помощи, то посылал к «племени-брату» вестника. Въезжая на становище «кровного брата», он выкрикивал боевой клич потомков Йама: «’Айал Марзук!». Клич этот и верблюд посыльного с лентой цвета крови на шее означал сигнал тревоги и призыв к сплочению. И оба племени молниеносно объединялись, даже если между некоторыми их семейно-родовыми кланами имелись в то время разногласия. Вступая в бой, члены племени ал-‘аджман надевали на голову платки красного цвета, и завязывали их сзади на узел
[744].
«Благородное» племя бану ‘аджман во главе с родом ал-Хизлайн известно в Аравии своими красивыми женщинами — «дочерями пустыни», по выражению бедуинов. Они часто выходят замуж за принцев из монархических семейств Кувейта, Саудовской Аравии и Бахрейна.
В прошлом, если женщина из племени ал-‘аджман рожала дочь, то отрезала у малышки кусочек ушка, и съедала его. Бытовало поверье, что это «убережет жизнь ребенка». Существует мнение, что члены этого племени говорят на чистом арабском языке, на котором общались в Аравии еще в доисламские времена. В отличие от других племен ‘аджманиты и поныне дают своим потомкам прозвища. Например, ту женщину в их племени, у которой, по обычаю предков, мать при рождении отрезает кусочек ушка и съедает, дабы уберечь ее от Иблиса, дьвола-враждолюбца, бедуины кличут алжада’
[745].
‘Аджаим ибн ‘Али, предок Марзука, прародителя племени бану ‘аджман, путешествовал как-то раз на своем быстроходном верблюде масти залул из Наджрана, где проживал, в Эль-Хуфуф, центр оазиса Эль-Хаса. После 25 дней пути оказался у одного пустынного места, где редко ступала нога человека. Когда пересекал его, то, к удивлению своему, увидел одиноко бредущего путника. Остановился и поприветствовал его. Тот поинтересовался, куда держит путь ‘Аджаим. Еду я в Эль-Хуфуф, ответил он, по торговым делам. И мне надо туда же, сказал человек. Путь в оазис — далекий и трудный.
Одному в пустыне непросто. Ты можешь присоединиться ко мне, предложил ему ‘Аджаим, указав глазами на место сзади себя. Прошло несколько дней. Верблюд, шедший с двумя седоками и поклажей, окончательно выбился из сил, и улегся на песок.
‘Аджаим, взяв с собой повстречавшегося ему в пути человека, сделался, по законам пустыни, его рафиком и хави, то есть компаньоном-защитником. Бросить его в пустыне он не мог. Такой поступок, как гласит кодекс чести кочевника, «чернит честь и достоинство бедуина». Поэтому ‘Аджаим предложил своему спутнику поступить следующим образом. Сам он останется в пустыне, вместе со своим багажом. Спутник же проследует дальше на верблюде один. Сделает свои дела в Эль-Хасе и вернется за ним, так скоро, как сможет. Но спутник ‘Аджаима отказался принять это его предложение, сразу и решительно. Заявил, что хорошо знает, какие опасности поджидают человека в пустыне, где его могут загрызть голодные волки. Давай поступим так, продолжил он. Ты сделаешь свои дела в Эль-Хуфуфе, а заодно и мои, о которых я тебе сообщу. В таком случае мне незачем будет ехать с тобой. ‘Аджаим согласился. Обещал исполнить все, о чем тот его попросит, непременно и сразу же. Поклялся честью и своим лицом.
