Знатных гостей в шейхствах Аравии и сегодня приглашают на охоту с ловчими птицами и борзыми масти салюки. Охотятся на дроф и зайцев. Кочевники Кувейта, сообщает Вайолет Диксон, души не чаяли в салюках.
У одного их знакомого бедуина, говорит она, охотничья собака каждое утро убегала в пустыню, и к вечеру возвращалась, как правило, с зайцем в зубах. Кусок от этого зайца, сваренного или поджаренного хозяйкой, непременно доставался и салюке-охотнице. Однажды любимица бедуина, войдя в шатер, а только охотничьим собакам дозволяется делать это, улеглась на скатку пеленок на ковре. В них, оказалось, был завернут грудной ребенок — и малыш задохнулся. Бедуин, конечно же, наказал салюки — отдал ее проходившим мимо кочевникам из другого племени.
Самые распространенные в Кувейте виды ловчих птиц из семейства соколиных — это кречет, сапсан и балабан. Арабы Аравии величают сокола «живым оружием бедуина» и «зорким глазом пустыни». Из свода преданий аравийской старины следует, что первыми охотиться с соколами стали в этом крае киндиты, жители царства Кинда, одного из самых могущественных в Древней Аравии. Страстными поклонниками соколиной охоты сказания аравийцев называют царя киндитов ал-Хариса ибн Му’авийу Аль Кинди и Хамзу ибн ‘Абд ал-Муталиба, дядю Пророка Мухаммада.
Охотничий сезон с ловчими соколами открывается в Кувейте в ноябре, с приходом «аравийской зимы» и началом миграции птиц. Охотятся в основном на дроф (хубар) и зайцев (арнаб). Соколы, что интересно, которых обучают охоте на хубару, мигрируют через земли Кувейта сразу же вслед за хубарой. Места охоты на эту птицу кочевники именуют «уделами» либо же «землями хубары». Охотятся на нее только с соколом. Бедуины заметили, что хубара чувствует человека на большом расстоянии, и задолго до появления охотника снимается с места и улетает. Но если видит парящего в небе сокола, то припадает к земле и замирает, стараясь не выдать себя ничем. И лежит, не шевелясь, до тех пор, пока не делается добычей сокола.
Трофеи между охотниками распределяет старший по возрасту. Если в охоте участвует шейх, то тогда это делает он.
Обучение сокола — дело непростое и утомительное. Стоят ловчие птицы в Аравии дорого.
Обычаи и традиции предков в Кувейте чтут свято. Все правители этой земли — исстари и до наших дней — не перестают повторять, что жизнь всех тех, кто стоял у истоков образования Кувейта, — это пример для подражания. Неслучайно, думается, и дипломаты Российской империи отзывались о Кувейте как о «земле людей, мужества, достоинства и чести». Эти понятия у коренных жителей Кувейта — в крови. Впитывают они их, можно сказать, с молоком матери.
В 1969 г. заместитель министра иностранных дел ал-Рашид сказал как-то во время одной из своих пресс-конференций, что то, что кувейтцам хотелось бы уберечь непременно, передавая из поколения в поколение, так это: во-первых, свою религию; во-вторых, гостеприимство; в-третьих, семейно-родовые устои и родоплеменные связи, такие, как желание и готовность помочь друг к другу и защитить друг друга, когда потребуется. Хотелось бы не утратить, отметил он, и унаследованные от предков характерные для наших земель добрые и порядочные отношения между людьми, уважение и почитание младшими старших. И, конечно же, сохранить нашу индивидуальность, в первую очередь дух свободы и независимости, ибо она и есть наша сила.
В кувейтских семьях исстари бытует традиция посещать (поочередно, дважды в неделю) вместе с детьми, родителей жены и мужа. Таким образом, раз в неделю, на обед или на ужин, в доме родителей собираются все родные и близкие.
Слову коренного кувейтца, и автор этой книги тому свидетель, можно верить. Сомнению оно не подлежит. Верность данному слову среди коренного населения Кувейта и поныне в чести.
Согласно «кодексу чести предков», высоко чтимому в Кувейте, настоящий мужчина — это человек гостеприимный, верный данному им слову, щедрый и великодушный, «умеющий переносить удары судьбы». Честь для него — превыше всего. Счастливы те верующие, сказано в Коране, которые «соблюдают свои договоренности и договоры»
[778].
Кувейтцы очень чувствительны ко всему тому, что касается их чести и достоинства. Слова кувейтца, сопровождаемые клятвой чести, подвергать сомнению нельзя, ни в коем случае. Поступить так, значит больно обидеть коренного жителя. И обида эта, поверьте на слово, запомнится им надолго.
Обостренное отношение у коренного кувейтца к долгам. «Долг пятнает человека», — гласит одно из изречений-наставлений Пророка Мухаммада. «Долг, — как говаривали в старину аравийцы, — это знамя позора на плече мужчины». Давать в долг считается здесь делом благородным. Обходиться с должником надлежит вежливо. То, что взято в долг, возвращать надо непременно, полностью и в срок. Ведь заимствования скрепляются словом, а «слово — дороже денег», и нарушать его негоже, поучают своих внуков пожилые кувейтцы. Согласно традиции предков, закрепленной шариатом (исламским правом), если кредитор умирает, то долг свой должник обязан раздать бедным, полностью и в срок
[779].
Умерших в Кувейте, как и в других странах Аравии, погребают только в саване, никак не в одежде. В гробах хоронят мусульман, ушедших из жизни насильственной смертью. Саван, что интересно, сшивают деревянной иглой
[780]. Так повелось. Некоторые состоятельные кувейтцы, достигнув преклонного возраста, выезжают доживать последние дни в Мекку или в Медину, — чтобы удостоиться чести покоиться на кладбищах Святых городов ислама, Высокочтимой Мекки и Пресветлой Медины.
Бедуины Кувейта до сих пор верят в злых джиннов. Говорят, что логова их, по преданиям предков, располагаются в землях, приграничных с Саудовской Аравией. Одно из них — в местечке Эль-Радж-эль-Халифа. Давным-давно упал, дескать, с неба в том самом месте камень (метеорит), проделав дыру в земле. В ней то и прячутся в дневное время джинны, ратники Иблиса (дьявола). Кочевые племена бану ‘авзим и бану ‘аджман, писал в своих заметках о бедуинах Кувейта Х. Диксон, обходили это место стороной. Другое убежище джиннов, по словам кочевников, находится несколько южнее первого, в местечке ‘Айн-эль-‘абд. Стережет его джинн-великан, похожий на зинджа, человека с черным цветом кожи
[781].
С культурой предков связано и наличие в каждом «благородном» племени Аравии маркаба, то есть паланкина-символа племени. Арабы Древней Аравии считали, что маркаб служит также земной обителью для духа прародителя племени, который, время от времени, спускается с небес на землю, чтобы, усевшись в маркаб, понаблюдать за жизнью его потомков. Поэтому древние аравийцы исполняли у племенных маркобов обряды жертвоприношений.
