Существовал обычай, согласно которому молодой человек не мог жениться до тех пор, пока не становился участником газу, «деяний храбрости и отваги», как тогда говорили.
Имена предводителей набегов, которым сопутствовала удача, передавались из уст в уста, воспевались поэтами и прославлялись сказателями. Газу — это рыцарский поступок по-аравийски (фирусийа). В понимании бедуина, «истинного араба», как он себя величает, газу, так же как разведение верблюдов и коневодство, охота и торговля, являлись в прошлом «занятиями благородными», отвечавшими понятиям чести и достоинства «сына колыбели арабов»
[786].
Во времена джахилийи (в эпоху язычества) в газу часто участвовали ясновидицы, дававшие советы вождям племен.
Когда у того или иного семейства уводили при набеге весь его домашний скот, то это считалось «общей бедой племени», отмечал в увлекательных заметках об Аравии Чарльз Монтегю Даути (1843–1926), один из крупнейших европейских исследователей «Острова арабов». Шейх племени лично призывал состоятельные семейно-родовые кланы, памятуя о внутриплеменной сплоченности (‘асабиййи), «возместить пострадавшим их потери», чем кто может, и как можно скоро
[787].
Смертность среди детей в кочевых племенах Кувейта, да и среди горожан, в 1930–1950-х годах была, по словам английских дипломатов, очень высокой. Примерно 50 % новорожденных умирало в возрасте до шести лет. Выживали самые крепкие и здоровые.
За помощью обращались к целителям и к муллам. При «лечении» своих пациентов, рассказывает в заметках о работе в Кувейте в 1970-е годы врач-россиянин В. Ф. Трубников, особенно при болях в желудке, знахари прибегали к прижиганию раскаленным железом определенных мест на теле больного. Для обработки ран использовали «антисептик бедуинов Аравии» — мочу малышей, а для промывки глаз после песчаных бурь — урину верблюдицы. Повышенным спросом у населения пользовались «коранические целебные настойки». Готовили их так. В сосуды с водой из Священного источника Замзам, которую привозили с собой паломники, клали листки бумаги с начертанными на них айатами (стихами из Корана). Питие такой «настойки» бедуины считали лучшим на земле лекарством. Самым эффективным средством от любой болезни, «настигавшей человека», являлся, по их убеждению, Ал-Кур’ан (Коран). Ибо только слова Святого Писания, как они говорили, и могли изгнать из тела больного коварного шайтана, «причину всех бед и несчастий, невзгод и болезней человека»
[788]. Именно поэтому в дом к захворавшему арабу сразу же приглашали муллу, который зачитывал над головой занемогшего горожанина или бедуина стихи из Корана, и только потом его семья обращалась к знахарю.
В племени ал-манасир, пишет Вайолет Диксон, проживал всеми уважаемый в Кувейте мутавва, святой человек. Он обладал удивительным даром излечивать людей от многих болезней, в том числе от часто мучивших бедуинов головных болей. Процедуру его врачевания бедуины именовали словом «маху», то есть «стиранием хвори». К услугам мутаввы прибегали и в 1960-е годы
[789].
Одним из самых известных целителей Кувейта хронисты называют старца Йасина. Зиму, сообщают они, он проводил с 2–3 учениками в шатре, разбитом на мысе Ра’с ‘Уша’иридж, что в 15 милях к западу от столицы, а лето — в своем небольшом доме в городе, стоявшем у моря, по соседству с домом известного торговца Хамада ал-Халида. Человек этот, рассказывает Х. Диксон, действительно, излечивал людей от мучивших их болезней.
У кого были кашель, жар или лихорадка, тот, кого кусал скорпион или жалила змея, спешили не к врачу в больницу, а к старцу Йасину. И что интересно, те, кто к нему обращался — выздоравливали. Сам он спокойно брал в руки змей и скорпионов — и они на него не нападали. За свою долгую жизнь старец не убил ни одну рептилию, будь то ящерицу или хамелеона, змею или скорпиона. Лечил людей, можно сказать, чудесным образом. Клал руку больному на голову, читал молитву и давал выпить ковшик с водой из своего кувшина, над которым зачитывал айаты из Корана. Говорил, что он — всего лишь инструмент в руках Господа, которым Всевышний лечит людей. Никогда и ни у кого не брал никакой платы за услуги. Умер старец Йасин в 1948 г. Хоронило его все население Кувейта, и стар, и млад
[790].
Чистокровную бедуинку кочевники Аравии и сегодня величают «неиспорченной дочерью Хаввы» (Евы). Муж мой, когда мы оказались в Аравии, вспоминала Вайолет Диксон, настаивал на том, чтобы я носила длинные волосы, и не стригла их, как делала это в Европе. Коротко стриженые волосы у женщины не просто шокировали аравийцев, а вызывали у них к «коротковолосой» презрение и даже отвращение. И все потому, что волосы в Аравии — это венец красоты женщины. Коротко же стриженые волосы — это знак наказания женщины мужчиной за несоблюдение тех или иных, завещанных предками, укладов семейной жизни.
Подрезанные кончики волос на голове жительницы аравийской пустыни и в наши дни тотчас же закапывают в песок. Бытует поверье, что волосы, подобранные завистницей и «обрызганные ее слюной», могут накликать несчастье — рассорить жену с мужем.
Мужчина, заявляют аравийцы, ценит в женщине красоту и невинность, целомудрие и смиренность.
У коренных кувейток и поныне в моде тату по-аравийски, иными словами, росписи хной, или «украшения тела», как они фигурируют в речи аравитянок. Хна, равно как и благовония, говорят они, «притягивает удачу»: незамужним женщинам дарует мужей, а замужним — детей. Стареющие женщины скрывают хной «накатившие годы», то есть седину волос.
Что касается мужчин Аравии, то у них тату нет. Любой рисунок на теле мужчины они считают ничем иным, как «постыдным клеймом», «знаком рабства».
Большое внимание в прошлом женщины Аравии уделяли бровям. В одних племенах их подводили черной охрой, в других — удаляли и прорисовывали, а в некоторых отдавали предпочтение бровям сросшимся. Мода на прорисованные брови пришла в Аравию из Египта, где так поступала Нефертити, супруга-соправительница древнеегипетского фараона Эхнатона (умерла в 1338 г. до н. э.). Каждый день мастера украшали лицо царицы прорисованными бровями. Моду на сросшиеся брови аравийки заимствовали у ассириек. Там такие брови были признаком принадлежности женщины к знатному роду. Простолюдинам иметь растительность на переносице запрещалась в Ассирии под страхом смерти.
Согласно обычаю, «законным женихом» девушки в аравийской пустыне являлся в прошлом ее кузен, двоюродный брат. Старшая дочь в семье выходила замуж за старшего сына брата ее отца. Даже в 1970-е годы, если кузен настаивал на своем праве жениться на кузине, то свадьбу, как правило, справляли. Если девушка противилась стать женой кузена, то выйти замуж за другого мужчину без согласия кузена она не могла.
