Если выяснялось, что бедуин брал в жены девушку, терявшую невинность до свадьбы, то это ложилось позором на все семейство девушки. Если муж предъявлял соответствующие «улики» ее отцу или брату, то есть чистую белую простынь после первой брачной ночи без следов крови, то кто-то из них, дабы «обелить» честь рода, лишал «блудницу» жизни.
Первые из тех кувейтцов, кто выезжал учиться в Европу и женился на чужеземках, подвергались остракизму даже в их семьях, не говоря уже о родоплеменной общине в целом. Карьера их, когда они возвращались домой, не складывалась. Никакие пособия и льготы, полагавшиеся для коренных жителей Кувейта, на них не распространялись. Что касается служащих внешнеполитического ведомства, то в Кувейте и поныне в силе негласное правило, согласно которому дипломат-кувейтец, работающий за границей и берущий в жены «чужестранку», должен незамедлительно покинуть Министерство иностранных дел
[792].
Коренная жительница Кувейта и сегодня не может выйти замуж за христианина, будь то араба или европейца. Кувейтцу-мусульманину брать в жены иноземку-европейку, христианку и даже еврейку, дозволено.
В прошлом, если коренные кувейтцы и женились на христианках, то только на христианках-арабках. Мусульманин, к слову, может взять в жены и еврейку, но дети, рожденные ею, должны принять ислам. Такова традиция и таков закон.
Адюльтеров в былые времена в семьях коренных арабов Аравии практически не случалось. Если же имели место, то для женщин они заканчивались печально, смертью. Довольно часто — от рук ее же родных и близких. Согласно обычаям и законом аравийской пустыни, отец и братья такой женщины, «не очистившись от нее», не могли принимать участия в маджалисах, то есть в почитаемых в Аравии мужских встречах-посиделках по вечерам за чашечкой кофе с кальяном. В прошлом рассказывает Захра Фрис, если даже легкое дыхание скандала, обоснованного или нет, касалось замужней женщины, что «чернило честь ее мужчины в глазах соплеменников», то отец и братья могли убить ее, прямо в доме. И закон это разрешал.
В 1960-е годы, вспоминали работавшие в Кувейте русские специалисты, таких женщин подвергали просто-таки чудовищному наказанию: бросали в море на съедение акулам
[793].
Под строжайшим запретом во всех странах Аравии находились в прошлом, даже в 1980-е годы, аборты. В наши дни они разрешены, но только если есть угроза жизни роженице. Врачей, уличенных в проведении несанкционированных абортов или в подделывании обязательно запрашиваемых при таких операциях врачебных заключений, что случается только в частных клиниках, штрафуют и сажают в тюрьму, сроком на 15 и 10 лет соответственно. Аборты, если возникает в том необходимость, коренные кувейтки делают за границей.
Первые законы о труде, принятые в Кувейте, гласили, что работающая беременная женщина имеет право на два оплачиваемых отпуска. Первый из них, сроком на 30 дней, — до родов; и второй, сроком на 40 дней, — после родов.
Бедуинки, в отличие от горожанок, рожают, можно сказать, безостановочно. Для них роды — это «порядок вещей», «естественное состояние» замужней женщины. Привыкают они к ним настолько, что уже через несколько часов после родов занимаются домашними делами.
«Мужчина только наполовину мужчина, если у него нет детей», — гласит поговорка арабов Аравии. «Главное богатство мужчины, — повторяют в Кувейте присказку предков, — это его потомство». «Венец счастья женатого мужчины и его опора в старости, — заявляют бедуины, — это сыновья». «Семья для араба — вторая кожа», — говорят в Кувейте.
В былые времена если женщина не могла забеременеть, то обращалась либо к вещуньям, либо к святым старцам. В 1930-е годы в Кувейте бытовало поверье, что если женщину сфотографируют, то ее ждет печальная участь — детей у нее будет, и рожать она не сможет. И потому объектив фотоаппарата, направленный чужеземцем на торгующую на рынке, закрытую, заметим, чадрой, женщину, воспринимался в штыки. Фотоаппарат у иностранца тут же изымали и разбивали. Так продолжалось довольно долго. Случались подобного рода эксцессы даже в 1970-х годах.
Особой популярностью у коренных жительниц Кувейта и поныне пользуется древняя гробница в руинированном храме Эль-Кидр, что на острове Файлака, установленная над могилой святого старца. В сказаниях арабов Прибрежной Аравии говорится, что жил во времена Авраама, неподалеку от нынешней Басры, святой старец. Регулярно, не менее 2–3 раз в год, хаживал в Мекку, к Дому Господа, к Ка’абе (Каабе). По пути туда посещал Файлаку. Когда впервые ступил на остров, шагнув на него с прибрежного мыса, расположенного напротив Файлаки, то оставил там, не стершиеся со временем, отпечатки ступней ног и посоха на камне. Плиту эту со следами святого старца археологи, по словам краеведов, обнаружили у стоявшего когда-то на Файлаке древнего храма Эль-Кидр, круглой формы, без крыши.
Женщины времен джахилийи (язычества), рассказывают кувейтские историки, а потом и мусульманки, как суннитки, так и шиитки, притом не только из Кувейта, но и из Южной Месопотамии и Персии, являлись по средам в тот храм с гробницей святого старца. Цель посещений — «обрести плодородие», то есть способность рожать детей. Приносили у гробницы святого в жертву овец. Били о стены храма яйца, расписывали их хной и опрыскивали розовой водой. Возжигали благовония в курильницах и оставляли в храме пряди своих волос, свято веруя в то, что Господь услышит их и поможет им забеременеть. Бытовало поверье, что поклонившись праху святого, исполнив описанный выше ритуал предков, женщина «обретет способность воспроизводить потомство», и непременно забеременеет, если, конечно, ничем до этого не прогневала Господа.
Находится на острове Файлака еще одно, часто посещаемое женщинами, захоронение — могила «шейха-целителя», как прозвали в народе место упокоения шейха ал-Гариба. Предания повествуют, что помогал он, как мог, всем нуждавшимся в крае женщинам, тем, кто оставался без мужей и близких. Перед смертью просил островитян лишь об одном — похоронить достойно. Они исполнили его просьбу — возвели над могилой шейха куполообразный склеп. Незамужние женщины приходят туда, опять-таки по средам, возжигают в склепе благовония, веря в то, что дух шейха, регулярно селящийся там именно по средам, услышит их и подвигнет кого-нибудь из достойных мужчин к тому, чтобы обратить на них внимание.
Среди тех мест, которые женщины Кувейта исстари посещают на этом удивительном острове, чтобы излить горести и высказать тайные мысли и пожелания, историки Кувейта упоминают и два невысоких холма — Са’ад и Са’ид. Названы они так, говорится в сказании, в честь двух братьев, умерших, спасая честь их сестры. Узнав об этом, она покончила жизнь самоубийством. Тело ее покоится в небольшой могилке между холмами-захоронениями братьев. Коренные жительницы Кувейта и сегодня верят в то, что «выражение почтения» местам захоронений Са’ида и Са’ада поможет им «уберечь любовь к себе их родных и близких».
