Проживало в Кувейте и много потомственных торговых семейств, перебравшихся в удел Сабахов из Басры, таких как Хуссайн ал-Руми, к примеру, ал-Бахр и ал-Хамад. Толчком к первой миграции торговцев из Басры стал захват города персами (1776)
[847].
Громко заявил о себе в Кувейте клан ал-Сакр, сколотивший состояние на судостроении и морской торговле. Именно он открыл, к слову, первую в Кувейте публичную библиотеку («Эль-Аглиййа»). В 1950 г., вместе с пятью другими семействами, инициировал создание Кувейтского национального банка. Объединившись с семействами ал-Ганим, ал-Бадр, ал-Китами, ал-Сайф и ал-Шамлан, торговый клан ал-Сакр выступил с требованием (во время нахождения у власти шейха Ахмада ал-Джабира, правившего в 1921–1950 гг.) о формировании консультативного совета, совещательного органа при эмире.
Отношения правителей Кувейта с торговцами-шиитами, мигрировавшими в свое время из Ирана, и их потомками были и остаются подчеркнуто вежливыми. Мурад Бехбехани, к примеру, являлся одним из ближайших друзей-советников шейха Джабира ал-Ахмада Аль Сабаха (правил 1977–2006). Это семейство — одно из самых состоятельных в Кувейте. Находится в родственных связях с торговым кланом ал-Марафи. Разбогатели в 1930-е годы, занявшись доставкой покойников-шиитов из Ирана в Ирак — для захоронения в Кербеле, Святом месте мусульман-шиитов.
Мусульмане-шииты принимали и принимают активное участие в жизни города. За ходом строительных работ по возведению в конце 1919 — начале 1920 г. Сур Эль-Кувейт, то есть новой оборонительной стены столицы Кувейта для защиты его от набегов ихванов наблюдал ал-Казвини, религиозный авторитет кувейтской общины шиитов. Камни для сооружения этой стены доставляло, за свой счет, из горных районов Неджда другое знатное семейство кувейтских шиитов — Ша’абун.
Общины шиитов и суннитов Кувейта живут обособленно друг от друга. Браков между собой не заключают. В прошлом содержали даже отдельные школы для детей. Хроники сохранили имя муллы Салиха, секретаря одного из правителей Кувейта, неофициального представителя общины шиитов при шейхе Кувейта (механизм этот функционирует и поныне). Кувейтцы-шииты доминируют в нефтяной отрасли, а сунниты — в правительственных учреждениях.
Случалось, что в отношениях семейства Аль Сабах и торговцев Кувейта возникали разногласия, и тогда это оборачивалось осложнением обстановки в шейхстве в целом. Одну из таких кризисных ситуаций породила установка шейха Мухаммада (правил 1892–1896) на сближение с Турцией. Торговцы расценили ее как чреватую включением Кувейта в состав турецких владений в Аравии, утратой независимости и, как следствие, — потерей всех тех преимуществ, портовых и таможенных, которыми они обладали по сравнению, скажем, с коммерсантами той же Басры.
Упоминался в этой книге и острый кризис в отношениях торговцев с шейхом Мубараком, возникший вследствие увеличения им налогов. Поступил так шейх потому, что тех средств, что он получал от караванной торговли и финиковых садов в Южной Месопотамии, недоставало для финансирования его военных кампаний. Рост налогов привел к тому, что местные крупные торговцы жемчугом ушли со своими судами и капиталами на Бахрейн. Для шейхства этот «исход таввашей из удела Сабахов» обернулся настоящей катастрофой. Суммарный капитал группы мигрировавших торговцев, в которую входили такие «киты жемчужной торговли», как Хилал ал-Мутайри, Шамлан ибн Сайф и Ибрахим Ибн Музаф, составлял около 300 тыс. рупий. Они финансировали работу порядка 250–300 судов с общей численностью экипажей до 8 тыс. чел.
[848].
События эти, имевшие место в 1910 г., развивались следующим образом. Шейх Мубарак решил предпринять военную кампанию против шейха Са’дуна, верховного вождя мунтафиков, племенного союза арабов Южной Месопотамии. Расходы на ее проведение легли, как водится, на плечи состоятельных слоев населения, и больно ударили по доходам торговцев. Кампания провалилась. Шейх Мубарак потерпел поражение. Упрекнул в постигшей его неудаче и «скаредных торговцев», припрятавших, дескать, деньгу, и не раскошелившихся, как должно, в трудную для их удела годину. Будучи человеком гордым, он не мог примириться с постигшей его неудачей. Стал собирать племена для нового похода. Денег взять было неоткуда, и он поднял налоги.
Капитан Шекспир, английский политический агент в Кувейте, доносил, что шейх Мубарак, готовясь к походу, призвал под свои знамена 12 тыс. чел., но вот финансовыми возможностями для оплаты их участия в затеянном им набеге на противника не располагал. Дело в том, что регулярных войск в те времена не существовало. Привлечение мужчин к газу и к военным действиям непременно эмиром оплачивалось. Масла в огонь недовольства торговцев, да и горожан в целом, подлило еще и то, что военные приготовления шейха Мубарака, начавшиеся в конце апреля 1910 г., совпали по времени с открытием сезона жемчужной ловли. Однако шейх, поставивший кувейтцов под ружье, выходить им на промысел запретил.
Три влиятельных в городе оптовых торговца жемчугом (тавваша) — Шамлан ибн Сайф, Хилал ал-Мутайри и Ибрахим ибн Музаф — воспротивились такому решению. Попытались убедить шейха Мубарака в том, чтобы он все же дозволил их судам отправиться на «жемчужную охоту». Мотивировали такое обращение «неурожайным» предыдущим сезоном, тем, что ловцы остро нуждались в деньгах, чтобы прокормить свои семьи и еще больше не влезть в долги. Шейх Мубарак в присущей ему манере искусно славировал. Просьбу торговцев удовлетворил. Выйти на жемчужный промысел их судам разрешил, но при условии, что в конце августа все парусники непременно возвратятся в бухту. Если бы я поступил по-другому, говорил впоследствии шейх Мубарак в беседе с капитаном Шекспиром, не нашелся бы, как поступить, то утратил бы авторитет в кочевых племенах, а значит — оголил бы тыл для действий противника.
На том и договорились. Но к обозначенному времени 300 парусников в Кувейтскую бухту не вернулись. Капитаны этих судов проследовали на Бахрейн, вслед за перебравшимися туда вместе со своими семьями их хозяевами, таввашами Ибрахимом ибн Музафом, Хилалом ал-Мутайри и Шамланом ал-Сайфом. Стали подумывать о том же и многие другие семьи среди торговцев и ловцов жемчуга.
Дополнительные налоги (на ввоз, строения и суда) и ограничения (на паломничество и жемчужный промысел), введенные тогда шейхом Мубараком, арабские историки называют одной из немногих за время его правления допущенных им ошибок. Торговцы, рассказывают они, встречавшиеся с английским политическим агентом, утверждали, что покидать Кувейт не хотели, но, опасаясь, что высокие налоги, введенные шейхом Мубараком, «раздавят» их семьи, вынуждены были сделать это.
Дабы «образумить шейха», продемонстрировать ему недовольство всего делового сообщества Кувейта, Хилал ал-Мутайри, обращаясь к торговцам города накануне своего отъезда из Кувейта, прилюдно заявил, что простит долги тем из них, у кого они есть перед ним, если должники последуют его примеру, о котором они скоро узнают. И многие из них, прослышав, что Хилал покинул Кувейт, погрузили свои семьи и имущество на парусники, и отправились вслед за ним на Бахрейн
[849].
