Надо сказать, что во времена правления шейха Мубарака именно Кувейт выступал главным поставщиком оружия Са’удам. В сентябре 1902 г. сэр Перси Кокс, английский политический резидент в Персидском заливе докладывал, что небольшие партии оружия, продовольствия и боеприпасов почти еженедельно отправлялись с караванами из Кувейта во Внутреннюю Аравию
[958].
Оружейный трафик через Кувейт резко возрос, как следует из донесений английских дипломатов, после посещения Кувейта и встречи с шейхом Мубараком «пронырливого француза из Маската», месье Гогуйера. Довольно часто, говорится в их депешах, оружие из Маската поступало в Кувейт под видом «личных грузов» шейха. Так, в 1904 г., сообщали тайные агенты англичан в Кувейте и в Маскате, 40 ящиков с оружием, привезенных из Маската, поместили на личном складе шейха Мубарака.
В 1905 г. ежемесячный оборот торговли оружием через Кувейт оценивался англичанами в одну тысячу винтовок (42 % этого оружия завозилось в Кувейт пароходами, а 58 % — местными быстроходными парусниками)
[959].
Капитан Нокс, английский политический агент в Кувейте, докладывал в феврале 1905 г., что ежегодный оборот оружия, шедшего в Кувейт из Маската, составлял 12 000 ружей. Ввозная цена винтовки Мартини обходилась торговцам Кувейта в 36 луидоров Марии Терезии; бедуинам они ее перепродавали уже за сто луидоров
[960].
По подсчетам Дж. Лоримера, ежегодный доход шейха Мубарака от торговли оружием не опускался ниже 50 тысяч луидоров. И хотя в контактах с англичанами шейх и отрицал наличие оружейной торговли в Кувейте, Гогуйер, в свою очередь, утверждал, что разрешение шейха на ввоз оружия в Кувейт, притом письменно оформленное, у него имелось
[961].
Часть оружия, попадавшего в Кувейт, уходила в Персию, остальное — в Неджд и в другие владения турок в Северной Аравии и в Месопотамии
[962]. В племена Южной Месопотамии оружие из Кувейта до 1-ой мировой войны ввозилось через местечко Маджил, что на правом берегу Шатт-эль-Араба, вместе со строительным материалом для Багдадской железной дороги
[963].
Из депеш капитана Нокса явствует, что Гогуйер располагал довольно широкой сетью агентов в бассейне Персидского залива, внимательно отслеживавших цены на оружейных рынках Аравии. В Кувейте таким агентом являлся Хаджжи ‘Абд Аллах Сахаба
[964].
Барклай Раункиер, путешествовавший в 1912 г. из Кувейта в Эр-Рияд, а оттуда — на побережье Эль-Хасы, отмечает в своих заметках, что особым спросом у бедуинов Аравии пользовался в то время карабин Мартини-Генри. Им, по его словам, были вооружены все 150 гвардейцев шейха Мубарака
[965].
В отличие от англичан и французов, немецкое правительство запрещало своим торговцам участие в оружейных сделках с Аравией через Маскат.
В Берлине, замечает Дж. Лоример, опасались, что из Маската оружие могло попасть в колониальные владения немцев в Африке
[966].
Что касается русского оружия, то на рынки Аравии оно проникало из Месопотамии, куда его привозили направлявшиеся в Неджеф и Кербелу паломники-шииты с Кавказа. Не менее двух третей ввозимого ими огнестрельного оружия, что составляло примерно 600 единиц в год, распродавалось на месте. Стоимость винтовки достигала 85 рублей, а револьвера — 50. Занимались этим делом чуаши, организаторы-проводники паломнических караванов. Целыми партиями они закупали оружие на Кавказе и на Нижегородской ярмарке, главном рынке ворованного оружия в Российской империи. Раздавали паломникам, а по прибытии на место изымали и выгодно сбывали. Очень нравилась арабам Аравии винтовка Мосина. На кувейтском рынке, вспоминали офицеры военно-морского флота Российской империи, ее уже предлагали по 170 рублей
[967].
Во время пребывания канонерской лодки «Гиляк» в Кувейте, говорится в отчете консула Российской империи в Багдаде А. Круглова (от 17 апреля 1900 г.), шейх Мубарак предложил ему и офицерам корабля ознакомиться с городом и его базарами. Внимание наше, сообщает дипломат, привлекли «дульные ружья 1875 г.». Продавались они там почему-то под названием «Москови», хотя фабричная марка их была нерусской. Как выяснилось, ружья эти «попали в Кувейт одними из первых». Но арабы их по-прежнему приобретали, ибо сбывали ружья под популярной среди бедуинов «русской маркой»
[968].
В отличие от регулярных и целенаправленных поставок огнестрельного оружия на Аравийский полуостров англичанами, скажем, или французами, причем крупными партиями, поступление туда ворованных казенных ружей из Российской империи имело ярко выраженный контрабандный характер, и официальными российскими властями всячески пресекалось.
Важный промысел Кувейта прошлого — рыбная ловля. Великий исследователь Аравии, немецкий ученый Карстен Нибур, посещавший город Эль-Кувейт в 1865 г., отмечал, что жители зарабатывали на жизнь торговлей, рыбной ловлей и «жемчужной охотой». Рыбы было так много, что ею, высушенной на солнце и растолченной в ступе, кормили скот.
Традиционный вид лова рыбы в Кувейте — с помощью сетей-ловушек, установленных вдоль побережья. Выходят за ней и в открытое море. И сегодня вылавливают, случается, дюгоней, морских животных, длиной в 3 метра и весом от 200 до 300 килограммов. Древние аравийцы занимались добычей дюгоней еще за семь тысяч лет до нашей эры. Именовали их «морскими коровами» (бакара ал-бахр). Охотились на дюгоней из-за богатого протеином мяса, лакомства автохтонов Прибрежной Аравии, а также из-за ценного жира и кожи. Один дюгонь дает от 24 до 56 литров жира.
В прежние времена его употребляли в пищу, жарили на нем мясо, поддерживали с его помощью огонь в лампадах и использовали для нанесения водонепроницаемых покрытий на борта парусников. Знахари путем сжигания на огне жира дюгоня, перемешанного с мелко растолченными костями этого животного, получали некий порошок, который считался тогда лучшим «эликсиром любви». Пользовался он спросом и у заморских купцов. В тех же целях принимали вовнутрь и «жемчужины дюгоня» или «слезы дюгоня», как называли рыболовы Аравии семя этого животного. Кожами дюгоней жители Прибрежной Аравии покрывали крыши своих легких жилищ (барасти), которые сооружали из пальмовых ветвей.
