Захра Фрис, дочь полковника Х. Диксона, рассказывая о шейхе Мухаммаде в своем увлекательном сочинении «Кувейт был моим домом», называет его правителем слабым и безвольным. Бедуины, пишет она, понимали, что при его правлении они могут заниматься всем, чем хотят, и безнаказанно совершать набеги (газу) на торговые караваны. Они открыто игнорировали шейха Мухаммада, творили на караванных путях, что хотели. Заметно активизировались тогда племена Неджда, особенно джабаль шаммары. Участились их грабительские наскоки на земли Сабахов. С севера на Кувейт заинтересованно поглядывали турки, помышляя о том, чтобы прибрать к рукам «удел малого соседа»
[236]. Полностью вышли из-под контроля местные крупные кочевые племена бану мутайр и ал-‘аджман, «хищные люди пустыни», как их называли торговцы Кувейта
[237].
Всеми делами в Кувейте в годы правления шейха Мухаммада распоряжался его советник, Йусуф ал-Ибрагим, человек хитрый и коварный, амбициозный и богатый к тому же (владел большой земельной недвижимостью в Южной Месопотамии и в Индии, являлся пайщиком принадлежавшей его брату крупной бомбейской фирмы, занимавшейся торговлей жемчугом)
[238]. Сбережения свои хранил в Бомбейском коммерческом банке. В нем же посоветовал поместить деньги и эмиру Кувейта. Получил право распоряжаться его личным счетом (к 1896 г. на нем числилось 12 млн. рупий)
[239].
Дела в Кувейте складывалась настолько плохо, что шейхство оказалось грани распада. Племена, видя «немощь и безволие» своего владыки, начали подумывать о том, чтобы принять, согласно традиции аравийской пустыни, защиту извне, и платить за это навах (дань). Спас княжество от развала и утери самостоятельности шейх Мубарак, брат правителя Кувейта. Человеком он был гордым и отважным, щедрым и дальновидным. Облик имел мужественный, сообщают хронисты, взгляд — «ястребиный».
Будучи «пропитанным фанатичной любовью к родной земле», он, по выражению Х. Диксона, «стоял за нее стеной»
[240]. Отвечал на действия врага непременно и решительно, «с быстротой молнии». Видеть, как княжество, заложенное его предками, теряет вес и влияние среди соседних уделов, а семейство Аль Сабах утрачивает, день ото дня, авторитет и уважение среди местных племен, шейх Мубарак не мог. Его терзали стыд и обида.
Стыд — за безвольных братьев, а обида — за членов рода, не способного остановить скатывание Кувейта в пропасть неурядиц и анархии, и предотвратить реально обозначившуюся уже опасность утери власти.
Принципиальным пунктом разногласий шейха Мубарака с братьями, эмиром Мухаммадом и шейхом Джаррой, являлся вопрос о взаимоотношениях Кувейта с Османской империей. Шейх Мубарак, пишет Сальва ал-Ганим, никоим образом не разделял «протурецких симпатий братьев». Считал, что Кувейт должен стремиться к тому, чтобы сохранять свою независимость, «от всех и вся»
[241]. Полагал, что от угрозы вмешательства турок в удел его предков Кувейт может защитить договор с англичанами, аналогичный тому, что заключили с британцами шейхства Оманского побережья (нынешние ОАЭ) и Бахрейн. На маджалисах (встречах-совещаниях) с главами крупных семейно-родовых кланов города шейх Мубарак нелестно высказывался по адресу братьев, Мухаммада и Джарры. Критиковал проводимую ими политику «непротивления и попустительства» в отношении кочевых племен Кувейта, позволявшую бедуинам творить все, что они захотят
[242]. Не в силах больше терпеть это, шейх Джарра посоветовал эмиру Мухаммаду (с подачи Йусуфа ибн ‘Абд Аллаха ал-Ибрагима) «отправить Мубарака в пустыню». Наделить его титулом «эмира бедуинов», и обязать «привнести в кочевые племена», если сможет, конечно, то, о чем он непрестанно твердит, а именно: «тишину и порядок»
[243].
Предоставив шейху Мубараку свободу рук, рассказывает Х. Диксон, братья «не отпустили ему при этом ни копейки денег». Йусуф ал-Ибрагим, этот «дьявол», как назывет его Х. Диксон, рассчитывал на то, что, оказавшись среди кочевников, шейх Мубарак своими приказами и действиями, не подкрепленными, как принято в аравийской пустыне, подарками шейхам — звонкой монетой и самоцветами, — вызовет их недовольство. И они «освободятся» от него. Иными словами, Йусуф ал-Ибрагим ожидал, что весть о «скорой смерти» шейха Мубарака, его «открытого неприятеля», умного и грозного, не заставит себя долго ждать.
Йусуфа ал-Ибрагима связывали с семейством Аль Сабах родственные отношения. ‘Али, младший сын шейха Сабаха II, женился на младшей дочери знатного басрийского торговца ‘Али ибн Мухаммада ал-Ибрагима, подарившей ему трех дочерей. Хайах, старшую из них, взял в жены шейх Мухаммад, и она стала матерью его сыновей: Сабаха, Са’уда, Халида и ‘Азби. Вторая дочь вышла замуж за шейха Джарру, и родила ему сына Хамуда и дочь, которая стала женой ее кузена, Сабаха ибн Мухаммада. Третья дочь ‘Али ибн Мухаммада ал-Ибрагима сочеталась браком с ‘Абд Аллахом, кузеном ее отца, и родила ему сына, Йусуфа ал-Ибрагима. Выходит, он приходился братом жене шейха Мухаммада, эмира Кувейта
[244].
Йусуф ал-Ибрагим, этот «амбициозный интриган», как характеризует его Х. Диксон, являлся причиной всех невзгод и неприятностей, равно как и «отчаянно тяжелого материального положения» шейха Мубарака. Сделавшись визирем правителя, плотно держал руку на пульсе жизни Кувейта. Личностью Йусуф ал-Ибрагим, замечает Х. Диксон, был неординарной, но беспринципной. Ничего не стеснялся и не гнушался ничем ради достижения поставленной цели. Внешность имел приятную. Отличался обходительностью и «трезвым умом». Советы давал к месту, и звучали они разумно. Будучи «протурецки настроенным», рассчитывал на то, что когда Кувейт, не без его участия, конечно, перейдет под полный и абсолютный контроль Турции, то султан не забудет и о нем. Отстранит от власти семейство Аль Сабах, и управлять Кувейтом назначит его
[245]. Тогда-то он и заложит новую правящую династию Кувейта. Йусуф ал-Ибрагим понимал, что действовать надлежит не спеша, расчетливо и осмотрительно.
