— поинтересовавшись, действуют ли они самостоятельно или ведут разговор от имени и по поручению султана Турции, шейх Мубарак заявил, что он, конечно же, почитает султана Турции и повинуется ему. Но только как главе мусульманского мира. В качестве же субъекта Турции себя не рассматривает, и суверенитет Османской империи над территорией Кувейта не признает.
Не примет он и предложение немцев насчет прокладки железной дороги в Кувейт. И все потому, что в таком случае и сами они, и их союзник в лице турок «обозначат свое присутствие на его земле».
Не может гарантировать он немцам и безопасное функционирование железнодорожной линии, а значит — и нести ответственность за непреднамеренно пролитую ими кровь при ее охране. Арабы Аравии, пояснил шейх, — народ свободолюбивый. Реакцию бедуинов на вторжение чужеземцев в их даиры (земли обитания), где располагаются пастбища, кочевья и становища племен, предсказать нетрудно.
Что же касается просьбы немцев насчет оказания влияния на шейхов племен в долине Евфрата, то и здесь он им не помощник. Шейхи тамошние абсолютно самостоятельны, и влиять на их мнение он, опять-таки, не может и не хочет.
Выслушав шейха Мубарака, немцы ответили, что для решения обозначившихся во время беседы с ним вопросов они возвращаются в Константинополь. И уже оттуда немецкий посол известит шейха Мубарака об их окончательном предложении насчет сделки по строительству железной дороги. Сделает это обязательно, направив шейху письмо, либо же послав на встречу с ним для обсуждения всех аспектов и нюансов затронутого ими вопроса своего представителя
[321].
По окончании переговоров немцы поднесли шейху Мубараку в подарок: шесть пистолетов Маузер, один пистолет с двумя стволами, одно охотничье ружье, несколько часов, два седла, три плаща, а также 15 лир — для раздачи слугам, которые обслуживали их во дворце во время встреч с шейхом. Но вот что интересно, — шейх Мубарак от подарков ему и денег слугам вежливо отказался. Подобным жестом-поступком он еще раз дал понять немцам, что искать им в Кувейте нечего.
Резко отрицательное отношение шейха Мубарака к железнодорожному проекту российские дипломаты связывали с его резонными опасениями насчет того, что через немцев, которые построят железнодорожный терминал в Кувейте и будут управлять им, обретут кое-какие официальные позиции в Кувейте и турки, партнеры немцев по данному проекту.
Британский посол в Константинополе О’Коннор специально посетил министра иностранных дел Турции Тауфика-пашу и изложил ему позицию Англии по вопросу о железной дороге Берлин-Багдад. Отметил, что Англия не желает того, чтобы статус-кво в Персидском заливе был нарушен. Подчеркнул, что любое соглашение турок с иностранной державой, будь то с Россией или Германией, на прокладку железной дороги «ниже Ирака», с выходом на Аравийское побережье Персидского залива в районе Кувейта, британское правительство расценит как шаг в направлении нарушения этого статус-кво.
Сразу же после встречи и беседы с министром иностранных дел Турции английский посол нанес визит немецкому послу, и изложил ему суть секретного англо-кувейтского соглашения от 1899 года. Прямо заявил, что любое концессионное соглашение Германии с Турцией, затрагивающее интересы Кувейта, если оно не будет согласовано с Англией, либо же Британия не станет участницей такого соглашения, явится для Лондона неприемлемым.
Объезд Месопотамии и Кувейта комиссией во главе с г-ном Штемрихом, тогдашним генеральным консулом в Константинополе, рассказывает в своем сочинении «Ирак Арабский» русский дипломат-востоковед А. Адамов, «вызвал большой переполох в Англии», особенно в связи с просочившимися туда сведениями о «намерениях Германии довести Багдадскую железную дорогу до Кувейта»
[322].
Кувейтская бухта, повествует А. Адамов, считавшаяся лучшей на всем Восточном побережье Аравийского полуострова, заставила заговорить о себе в начале XX столетия всю европейскую печать. Причиной тому — «проект Германии обратить ее в конечную станцию Багдадской железной дороги»
[323]. Надо сказать, замечает А. Адамов, что проект немцев ни оригинальностью, ни новизной мысли не отличался. «Германские инженеры пошли по следам английских железнодорожных строителей», Ф. Чеснея и сэра Эндрю. Еще в 1872 г. они, по словам лорда Керзона, «наметили этот арабский порт» в качестве конечного пункта «задуманной ими, но не проложенной железнодорожной линии», идущей от сирийского города Александретта — через Алеппо и Багдад — до Персидского залива
[324].
Великобритания, пишет А. Адамов, «давно и по достоинству» оценила все выгоды обладания Кувейтской бухтой, «морскими торговыми воротами», через которые товары с Восточного побережья полуострова поступали в Центральную Аравию. Но что еще важнее, говорит дипломат, так это то, что Кувейтская бухта «командует над входом в Шатт-эль-Араб», находясь всего в 82 километрах к юго-западу от Фао
[325].
Излагая в одном из своих посланий британским колониальным властям в Индии суть позиции Лондона относительно Багдадской железной дороги, министр иностранных дел Англии лорд Лэнсдаун писал (22 января 1902 г.) следующее. Наша позиция по данному вопросу сводится к тому, что мы не будем препятствовать осуществлению этого проекта, если британский капитал получит в нем долю, равную, по крайней мере, той, которой будет владеть держава-разработчик проекта. Притом не только в самих работах по прокладке железной дороги и в заказах на поставки строительных материалов, но и в управлении ею
[326].
В 1907 г. Британия ясно дала понять Германии, что готова была бы принять участие в сооружении Багдадской железной дороги при условии, что английский капитал получит право, гарантированное правительством Германии, на строительство и обслуживание одного конкретного участка этой дороги — от Багдада до побережья Персидского залива
[327].
Впервые вопрос о прокладке железной дороги в Месопотамию поднял, к слову, фельдмаршал Горацио Герберт Китченер, британский военный деятель, граф, барон и виконт (1850–1916). Начинал свою карьеру этот яркий представитель британской колониальной эпохи службой в военной разведке. Работал под прикрытием вице-консула в Кастаману, в Северной Анатолии (1879). Впоследствии командовал британской кавалерией в Египте (1882). Занимал должность губернатора Суахима (Восточный Судан), а также генерал-адъютанта египетской армии. Руководил британской армией (1900–1902) в англо-бурской войне. Был главнокомандующим английскими войсками в Британской Индии (1902–1909) и членом Совета обороны Британской империи. В 1911 г. получил назначение на должность политического агента и генерального консула в Египте, и стал фактическим правителем этой страны. В годы Первой мировой войны управлял военным ведомством Англии. В июне 1916 г. отбыл с визитом в Россию. Крейсер «Хэмпшир», на борту которого он находился, подорвался на мине (5 июня), установленной германской подводной лодкой.
