Вместе с тем, замечает А. Адамов, турки, узнав о новом месте пребывания Са’удов, выделили его главе «месячный пансион» (денежное пособие) в размере 58 турецких золотых лир, что являлось частью политики османов в захваченных ими землях. Суть ее состояла в том, чтобы всех лидеров, в том числе и «потускневших», как они выражались, «держать в колоде». И использовать в собственных целях, когда потребуется, «натравливая» одних на других.
Представители Дома Са’удов, укрывшись в Кувейте, «сидели там настолько тихо и смирно», пишет А. Адамов, что казалось, что и не было уже у них никаких намерений насчет того, чтобы восстановить свою власть в Неджде. Ошибочность таких рассуждений стала очевидной в конце 1900 г., когда шейх Мубарак во главе своих войск двинулся на Неджд «с явной целью водворить там Са’удов»
[337].
Семейство Аль Сауд провело в Кувейте около 10 лет. Именно там шейх ‘Абд ал-‘Азиз, будущий основатель Королевства Саудовская Аравия, вплотную соприкоснулся с жизнью портового города — с экзотической смесью культур и красочной палитрой торговой деятельности. В 1890-х годах Кувейт являлся одним из ключевых портов Персидского залива, куда прибывали суда с товарами со всех концов света. С караванами их доставляли в Центральную Аравию, Южную Месопотамию и Сирию. На рынках Кувейта шла бойкая торговля рисом и кофе, жемчугом и благовониями, лесом для строительства судов, лошадьми и оружием. Здесь проживали коммуны торговцев из Бомбея и Исфахана, Алеппо и Дамаска; вели дела турки и евреи, армяне и персы, англичане и датчане. Хаживали в Кувейт и корабли русские, и французские
[338].
Рынки и набережные города с уютными кофейнями являлись излюбленными местами отдыха моряков и путешественников, где они обменивались новостями о странах и народах в различных уголках земли. Иными словами, атмосфера в портовом Кувейте кардинально отличалась от той, что в пустыне, на стойбищах кочевников. Шейх ‘Абд ал-Рахман ибн Файсал, человек строгих правил, конечно же, испытывал в связи с этим определенное беспокойство. Его тревожило то, как «вольности торгового Кувейта» отразятся на нравственных устоях и чертах характера его сына. Потому-то он и поспешил приставить к нему религиозного наставника, Абд ‘Аллаха ибн ал-Латифа, приглашенного из родных мест, — для ознакомления с учением ‘Абд ал-Ваххаба.
В то время как шейх ‘Абд ал-Рахман несколько тяготился вынужденным пребыванием в «неваххабитском» Кувейте, его сын ‘Абд ал-‘Азиз, напротив, считал Кувейт одной из лучших «школ жизни». Именно там, по его словам, он многому научился у своего учителя, шейха Мубарака.
Как-то сразу, интуитивно, можно сказать, рассказывает в своем исследовании, посвященном жизнедеятельности Ибн Са’уда, датский дипломат-востоковед Даниэль ван дер Молен, Ибн Са’уд потянулся к шейху Мубараку, брату тогдашнего правителя Кувейта. Тот ответил ему проявлением взаимных симпатий. Будучи старше Ибн Са’уда, взял над ним шефство
[339].
Позже, когда шейх Мубарак встал у руля власти в Кувейте, юный ‘Абд ал-‘Азиз, которому шел в то время 14-ый год, сделался частым гостем во дворце правителя Кувейта. Рос и взрослел при дворе шейха Мубарака. С интересом наблюдал за разворачивавшимися перед его глазами политическими и дипломатическими интригами, набирался опыта и обучался мастерству лавирования, как говорится, из первых рук. Перенял у шейха Мубарака стиль построения встреч и бесед с вождями кочевых племен и иностранными гостями, торговцами и дипломатами, а также манеру ведения дел в уделе — с акцентом на сочетание гибкости с решимостью и непреклонностью силы воли и духа. Ибн Са’уд восхищался мудростью, прозорливостью и политической изворотливостью своего учителя в управлении шейхством, его мужеством и отвагой в схватках с врагами, равно как и дерзким планом по приходу к власти. Между ними установилось полное взаимопонимание. Ибн Са’уд даже называл шейха Мубарака своим «вторым отцом»
[340].
Арабские историки именуют шейха Мубарака «политическим наставником» молодого шейха ‘Абд ал-‘Азиза ибн Са’уда. Оценивают его вклад в формирование «политического мировоззрения» основателя Королевства Саудовская Аравия как чрезвычайно значимый.
Именно шейх Мубарак, получивший в народе прозвище Льва Кувейта, познакомил Ибн Са’уда со всеми нюансами и оттенками политики британцев. Представил его навещавшим Кувейт английским политическим агентам в шейхствах Договорного Омана, в Маскате и в зоне Персидского залива в целом, а также чиновникам английских колониальных властей в Индии. Одетые в мундиры, с красующимися на них орденами и медалями, с необычными для Аравии головными уборами, вспоминал Филби, они произвели на шейха ‘Абд ал-‘Азиза неизгладимое впечатление. Представляется, что именно тогда Ибн Са’уд «испытал юношеское восхищение Британской империей», сопровождавшее его в течение всей жизни. Восхищение это, делает одну весьма существенную оговорку Филби, имело, вместе с тем, четко очерченные границы, и никак не сказывалось на политических суждениях Ибн Са’уда и принимаемых им решениях
[341].
Шейх Мубарак решительно поддержал клан Са’удов в их желании «опрокинуть Рашидитов» и вернуть утраченную власть в Неджде. Шейх Мубарак исходил из того, что до тех пор, пока власть в Джабаль Шаммаре и в Неджде в целом будет оставаться в руках семейства Рашидитов, союзников турок, будет сохраняться и угроза западным границам Кувейта.
В сентябре 1900 г., докладывал консул Российской империи в Басре Г. В. Овсеенко, в Кувейте, принявшем у себя семейство Аль Са’уд, которое уступило Эр-Рийад (Эр-Рияд), столицу Неджда, эмиру Хаиля, недругу Кувейта, «сложилась антирашидитская коалиция». Шейх Мубарак от имени Кувейта, шейх ‘Абд ал-Рахман от имени Дома Са’удов и шейх Са’дун-паша от имени мунтафиков «поклялись, на Коране, выступить совместно против Рашидитов, победить их вместе или погибнуть»
[342].
Встав под протекторат Англии, заручившись защитой Британской империи, шейх Мубарак задался мыслью «расширить свое влияние» на Неджд и Внутреннюю Аравию
[343]. Тревожили его, конечно же, и враждебные помыслы в отношении Кувейта со стороны сильного соседа — Хаиля, столицы удела Рашидитов, союзников Порты, у которых нашел убежище Йусуф ал-Ибрагим
[344].
