Бытует мнение, что военный поход против Неджда имел целью не просто «опрокинуть» Рашидитов, укрывших у себя Йусуфа ал-Ибрагима, но предъявить им, «поставленным на колени», права Кувейта на некоторые их южные владения. Схлестнувшись с Рашидитами и победив их, шейх Мубарак намеревался укрепить вес и влияние Кувейта в межплеменной структуре Аравии. Хотел реализовать свою давнишнюю мечту насчет того, чтобы «стать новым лидером Аравии»
[377].
Кампания, начатая им, проходила успешно до сражения при Эль-Сарифе. Там армия шейха Мубарака, по известным уже читателю причинам, потерпела сокрушительное поражение. Кувейт оказался чуть ли не на грани потери независимости. Так сложились обстоятельства. Никоим образом, заметим, не зависившие от самого шейха Мубарака, его таланта полководца и вождя племен. Многие арабские историки сходятся во мнении, что происшедшее под Эль-Сарифом «положило конец» мечтам шейха Мубарака о создании в Аравии нового великого царства под своим началом
[378].
Шейх Мубарак, сообщал английский политический резидент в Персидском заливе Кэмбелл, «явно обеспокоен тем, что если турки узнают о реальных масштабах понесенных им потерь, то перестанут считать его значимой для них фигурой». И вот тогда-то ожидать с их стороны можно будет всего, что угодно
[379].
Поражение шейха Мубарака, действительно, активизировало турок. При дворе султана вновь стали раздаваться голоса о постановке Кувейта под власть Османской империи. На силовых действиях против Кувейта настаивали и Рашидиты. Эмир Неджда, он же глава клана ал-Рашид, докладывал английский консул в Басре, «ратует за изгнание Мубарака из Кувейта» и назначение на его место своего племянника Сабшара, либо турецкого чиновника
[380]. Глава рода Рашидитов, нынешний эмир Неджда, отмечал консул Российской империи в Басре Г. Овсеенко, повторял, и не раз, что будь на то повеление султана, он готов подчинить «строптивый Кувейт» Высокой Порте. После чего «сдать его в аренду», за 40 тысяч турецких лир в год, тому же укрывавшемуся у него Йусуфу ал-Ибрагиму с племянниками
[381].
Командующий (мушир) VI турецкого корпуса, срочно направленный из Багдада в Басру (6 апреля), информировал Г. Овсеенко, считал шейха Мубарака «единственным виновником всех происшедших в крае кровопролитий и беспорядков». Обвинял его в «систематической непокорности и неповиновении», притом не только местным турецким властям, но и распоряжениям из Стамбула.
«Горячо настаивал» на том, чтобы «воспользоваться наступившими тяжелыми для шейха временами», и путем «быстрой оккупации» Кувейта «покончить с этим беспокойным вопросом, раз и навсегда»
[382].
С прибытием в Басру мушира Ахмеда Фейзи-паши к нему чуть ли не на следующий день пожаловал Фахад Субхан ал-Мусаллам, доверенное лицо тогдашнего эмира Неджда из клана Рашидитов, вместе с шейхом Зубайры. В беседе с муширом они настаивали «на выдаче им врагов», укрывшихся после разгрома в Кувейте.
Стало известно, говорится в другом донесении русского консула Г. Овсеенко, что мушир Ахмед Фейзи-паша, настаивающий на военном походе в Кувейт, направил шейху Мубараку-паше, как он его официально титуловал, каиммакаму казы Кувейт (вице-губернатору уезда Кувейт), приглашение «явиться в пятидневный срок в Бассору для рассмотрения жалоб сторон». В случае неповиновения обещал прибегнуть к военной силе. Ответ шейха Мубарака последовал незамедлительно. «Пусть сначала пожалуют в Бассору и соберутся там вместе враги мои, — писал он, — Йусуф ал-Ибрагим, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Рашид, а также бывший наш посредник, Фарик Казим-паша, тогда и я явлюсь. Теперь же нет на то времени. Однако рад буду видеть у себя всякого, имеющего ко мне дело»
[383].
Казалось, «партия войны» одержала верх, сообщал Г. Овсеенко. Ахмед Фейзи-паша отдал приказ (4 апреля) готовить войска к походу. В Басру из Багдада «прибыл отряд в 300 человек с 20 артиллеристами, с полным военным походным багажом и лошадьми для командиров». Поступил приказ о направлении в Басру солдат из турецких гарнизонов, расквартированных в Хаиле, Насириййе и ряде других мест. Ожидается, что военный кулак турок, собранный в Басре, будет насчитывать не менее «2000 человек войска при двух батареях полевой артиллерии». Кофейни и базары города «полны слухов» о предстоящей военной экспедиции турок в Кувейт
[384].
«Не оставались сторонними наблюдателями всего происходившего», отмечал Г. Овсеенко, и англичане. Буквально на следующий день после прибытия в Басру турецкого отряда туда проследовала — для наблюдения за происходящим — канонерка «Лоуренс». Поступают сведения, что «почти безвыходно», сменяя друг друга, в Кувейтской бухте дежурят две другие английские канонерки. Сверх того, ожидается прибытие в Кувейт английского крейсера «Коссак», «до сих пор ни разу туда не заходившего» (находился в Кувейте с 29 апреля по 5 мая).
«Разбитый джабаль шаммарами, — докладывал Г. Овсеенко, — и слегка сникший», шейх Мубарак, «опасаясь наступления на него турецких войск» и не имея под рукой других средств, «стал искать помощи у англичан». Произошло тесное сближение Кувейта с Англией. Ведь кроме англичан, не было у него тогда других, находившихся рядом, «сильных покровителей»
[385].
Шейх Кувейта, доносил английский консул в Басре, пытаясь снять накал напряженности в его отношениях с турками, прибег к апробированному им способу — предложил за оказание услуг в этом вопросе 10 тысяч турецких лир Мустафе Нури-паше, новому вали Басры. Попросил его «остановить Константинополь», не допустить вторжения турецких войск на территорию Кувейта. Сам вали деньги не взял, но посоветовал шейху Мубараку внести их в качестве подарка в казну Османской империи
[386].
