Обложение эмиром Ибн Са’удом налогами населения Эль-Хасы, с одной стороны, и установление им запрета на взимание шейхами местных племен податей с проходящих по их землям торговых караванов — с другой стороны, что заметим, являлось многовековой нормой жизни аравийской пустыни, вызвало в племенах недовольство и брожение.
Первым, сообщают арабские историки, «воспротивилось» таким решениям племя бану ‘аджман. В июле 1915 г. эмир Ибн Са’уд обратился к шейху Мубараку с просьбой «помочь подавить мятеж, учиненный ‘аджманитами». Шейх Мубарак откликнулся сразу же — направил ему в подмогу военный отряд во главе с сыном, шейхом Салимом, и внуком, шейхом Ахмадом ал-Джабиром. Надо сказать, что шейх Мубарак, считавший эмира Ибн Са’уда законным правителем Неджда, вернувшего власть своих предков, отнятых у Са’удов силой, всегда поддерживал Ибн Са’уда, и морально, и материально — деньгами, оружием и амуницией.
Ибн Са’уд решил начать военную кампанию против бану ‘аджман не дожидаясь прибытия подкрепления из Кувейта — и потерпел поражение. В кровопролитной схватке погиб шейх Са’ад, брат Ибн Са’уда. Остатки его войска во главе с ним укрылись в крепости города Эль-Хуфуф, столицы Эль-Хасы.
Кувейтский отряд, подошедший к Эль-Хуфуфу, город у бану ‘аджман отбил, и осаду с запертого в крепости Ибн Са’уда снял. Тогда-то Ибн Са’уд и решил «наказать» племя бану ‘аджман, воспротивившееся его воле и власти, — шейхов племени казнить и бану ‘аджман под свой контроль поставить.
‘Аджманиты, имея в виду укрыться от гнева Ибн Са’уда, обратились, согласно традиции, с просьбой о защите к шейху Салиму Аль Сабаху, честно, в открытом бою, победившего их. И он, руководствуясь обычаями войны, ее им предоставил. И уже после этого известил обо всем шейха Мубарака, направив к нему гонца с письмом. Поэтому, когда двумя днями позже шейх Мубарак получил послание от Ибн Са’уда со словами «’аджманитов, бросивших вызов Са’удам, у себя не привечать, и убежища им не давать», поступить так уже не мог. Около 2000 членов племени бану ‘аджман бежали в удел Сабахов.
Исстари в кочевых племенах Аравии повелось так, что если кто-то просил у аравийца защиту, то он ее получал
[480]. Такой поступок считался благородным. Он поднимал авторитет бедуина, дававшего защиту, в глазах соплеменников. Отказ в защите имел прямо противоположный эффект
[481]. Предоставление защиты являлось одним из положений кодекса чести аравийца. Когда защита давалась, то подзащитный (ал-дахил), делался «объектом чести» его защитника (муджаввира)
[482]. В Южной Аравии того, кто становивился под защиту (человека или племя), называли словом «ал-джар», а в Верхнем и Нижнем Заливе (в северной и южной частях Аравийского побережья Персидского залива) — «ал-дахил» и «ал-забин» соответственно.
Так, в сердце Ибн Са’уда и закралась обида на Сабахов, терзавшая его до конца жизни. Виновником в том, что мятежникам удалось избежать наказания, он считал шейха Салима, «поступившего вопреки интересам семейства Аль Са’уд», друга и союзника Сабахов. И надо же было случиться так, повествуют хронисты, что именно в это время, когда в отношениях Сабахов с Са’удами появилась трещина, устранить которую мог учитель и наставник Ибн Са’уда, шейх Мубарак, с его даром переговорщика и мастерством выпутывания из сложных ситуаций, он умер.
Новость о смерти шейха Мубарака настигла шейха Салима по пути домой, в трех дневных переходах от Кувейта. Человека, чье имя еще при жизни превратилось в легенду, кто был одной из двух, наравне с Ибн Са’удом, несущих опор дружбы обоих семейств, не стало. И обида эмира Ибн Са’уда на шейха Салима сполна выплеснулась наружу, а в 1917 г., когда тот пришел к власти в Кувейте, переросла в открытую вражду
[483].
В 1916 г. противоречия и разногласия между ихванами и теми, кто не разделял их взглядов и убеждений, достигли апогея. И тогда Ибн Са’уд стал удалять из поселений ихванов тех улемов, кто не соглашался с его взглядами, как имама и эмира, верховного шейха племен Неджда. В том числе и с озвученным им курсом на «самодостаточность худжжар» путем всеобщей занятости поселенцев, животноводством и земледелием. На их места им назначались улемы, целиком и полностью разделявшие взгляды их имама относительно того, что зарабатывать на жизнь можно и надлежит не только набегами, но и такими богоугодными делами, как возделывание земель и торговля продуктами животноводства и растениеводства
[484].
В том же нелегком для него 1916 г., Ибн Са’уд издал свой знаменитый эдикт, потребовав в нем — под угрозой наказания — от всех кочевых племен в его землях «пристать» к ихванам, носителям чистого ислама, и платить ему закат, как их признанному имаму
[485].
Закат — это ежегодный налог на имущество и доходы, предписываемый шариатом (исламским правом) и считающийся одной из обязанностей каждого мусульманина. Закат, как гласит Ал-Кур’ан (Коран), должен распределяться среди бедных и неимущих членов мусульманской общины
[486]. Закат, установленный Ибн Са’удом, взимался с главы каждой семьи, в размере сороковой части от всего того, чем владела семья
[487].
Шейхов племен, не реагировавших на предписание Ибн Са’уда, приглашали в Эр-Рийад (Эр-Рияд). Там, проживая за счет Ибн Са’уда, они чуть ли не ежедневно встречались со своим эмиром и имамом, вели беседы с улемами, слушали их проповеди в мечетях, в которых те призывали правоверных к новой хиджре, к проживанию в худжжарах, чистых коммунах, под сенью ислама
[488]. Учителей-проповедников ихванизма, с согласия шейхов, направляли в их племена.
Шейхи, фанатично преданные идеям ихванизма и лично имаму, такие как известный уже читателю шейх Файсал ал-Давиш, получали из рук Ибн Са’уда титул «проводника чистой веры». Преданность Ибн Са’уду, имаму братьев-мусульман, отцу своего народа и его духовному лидеру, сделалась одним из ключевых правил жизни ихванов
[489].
