Арабские историки отзываются о шейхе Файсале ал-Давише как об «истинном аристократе пустыни» и горячем стороннике сохранения всего лучшего, отобранного временем, из наследия предков, обычаев и традиций аравийской пустыни. Характеризуют его как опытного и отважного полководца, как одну из самых ярких фигур своего времени, героических и трагических одновременно. В племени ал-мутайр он пользовался непререкаемым авторитетом, являлся образцом для подражания.
Многие исследователи новой истории Аравии сходятся во мнении, что шейх Файсал ал-Давиш, талантливый военачальник и мастер ведения боевых действий в пустыне, был, образно говоря, «знаменем войны» Ибн Са’уда. Однако, разочаровавшись со временем в своем вожде, восстал против него — и пал
[506].
В целях урегулирования комплекса пограничных вопросов англичане созвали специальную встречу в Мухаммаре (5 мая 1922 г.). Сэр Перси Кокс, знакомый с обычаями и традициями племен Аравии, выступил с предложением разграничить районы обитания племен Ирака, Неджда и Хиджаза в соответствии с известными всем им и признанными ими племенными васмами (метками) на колодцах и пастбищах. Когда стало ясно, что племена ал-мунтафик, бану ‘амарат и ал-зафир, следуя такому подходу к разграничению земель, целиком и полностью подпадут под юрисдикцию Ирака, Ибн Са’уд предложенную англичанами схему отклонил.
Нужно отметить, что сэр Перси Кокс, служивший политическим агентом в Маскате (1899–1904), а потом и политическим резидентом Британской империи в Персидском заливе, хорошо разбирался в межплеменных отношениях в Аравии, имел доверительные связи с шейхами многих влиятельных племен. Его по-праву можно считать профессионалом высокого класса, одним из самых талантливых, пожалуй, представителей британских колониальных властей в Аравии.
Поскольку никаких практических договоренностей относительно границ между Ираком, Трансиорданией, Кувейтом и уделом Ибн Са’уда достичь на встрече в Мухаммаре не удалось, то набеги ихванов на эти территории заметно участились. Складывавшаяся ситуация, подрывавшая безопасность в землях, находившихся под протекторатом Англии, требовала незамедлительного решения всего комплекса пограничных вопросов.
На территорию Кувейта в то время совершали набеги не только ихваны, но и участники конфедерации племен мунтафиков, обитавшие в Южном Ираке, на берегах Евфрата. Традиционно, зимой и весной, они откочевывали со своими стадами в земли Кувейта. Семейство Аль Са’дун, стоявшее во главе мунтафиков, утверждало, что они, дескать, — потомки Пророка Мухаммада, и принадлежат к шарифам Мекки, что отодвинулись в Месопотамию из Неджда, в начале XVI столетия
[507]. Проживая там и управляя мунтафиками, оставались независимыми от турок до 1863 г., когда генерал-губернатор (вали) Багдада присвоил главе семейства Аль Са’дун титул каиммакама, и подвел их род с подвластными ему племенами под сюзеренитет Турции.
Восстание ихванов, возглавленное шейхами мятежных племен, улемы, надо сказать, не поддержали. Они отлично усвоили и приняли к исполнению главное правило-требование Ибн Са’уда: фитну, то есть мятеж и смуту, — предотвращать непременно, и во что бы то ни стало. Шейхи, воспротивившиеся воле Ибн Са’уда, не согласились, как они говорили, с «изъятием у них власти» и установлением в даирах (местах традиционного обитания) их племен абсолютной власти эмира. Считали, что Ибн Са’уд, призывавший к чистоте ислама, сам нарушил некоторые его нормы, разрешив, к примеру, такие нововведения, как телеграф и автомобиль. Не одобряли они — по той же причине — и «изыскание им помощи у неверных». Высказывали недовольство установлением Ибн Са’удом территориальных ограничений на газу (набеги) на северо-западе и северо-востоке Неджда, где некоторые земли традиционных некогда кочевий аравийских племен вошли в состав вновь образованных монархий — Ирака и Трансиордании. Бедуины никак не могли понять, почему им вдруг запретили газу, многовековой обычай предков и лучшее в жизни кочевника времяпрепровождение. Объяснить им, что набеги на чужие земли в сложившихся новых исторических реалиях оборачивались для Неджда серьезными осложнениями в его отношениях с соседями и патронирующей их Англией, Ибн Са’уд, как не старался, так и не смог. Принять все это, глубоко чуждое их характеру и мировоззрению кочевников, они не захотели
[508].
В заключение краткого эссе о шейхе Мубараке отметим, что он славился своей отвагой, за что и получил у бедуинов прозвище Льва пустыни. По натуре шейх Мубарак представлял собой образец истинного бедуина. Пользовался уважением в кочевых племенах. Ему, как правило, сопутствовала удача в набегах, приносивших добычу. Делился он ею с соплеменниками щедро. Сам жил небогато. Рассказывают, что продал даже досташееся ему в наследство жемчужное ожерелье матери, подаренное ей его отцом, дабы расплатиться с кредиторами.
Из документов английских дипломатических миссий в Персидском заливе следует, что в целях поддержания доверительных отношений с шейхами крупных бедуинских племен эмиры Кувейта брали в жены женщин из семейств их вождей. Одной из жен шейха Мубарака была дочь шейха племени ал-мутайр, обитавшего на территории между Басрой и Кувейтом, способного выставить под седлом 6000 воинов. Этот брак историки именуют сугубо политическим, заключенным в целях «удержания мира и добрососедства» с племенем ал-мутайр посредством установления родственных отношений с правящим в этом племени семейством ал-Давиш, влиятельным и авторитетным среди племен Южной Месопотамии и Северо-Восточной Аравии
[509]. В тех же целях шейх Мубарак женился и на дочери шейха племени ал-‘аджман. Однако со временем, как гласят предания, «возлюбил ее, страстно и нежно».
У шейха Мубарака, седьмого, к слову, по счету правителя Кувейта из династии Аль Сабах, было 7 братьев. О двух из них, Ахмаде, рожденном рабыней-наложницей, и Азхе, не известно практически ничего
[510]. Интересный факт: цифра семь у арабов Аравии считается счастливой; даже имя ребенку аравийцы дают на седьмой день после рождения.
Профессор Московского университета Н. В. Богоявленский, встречавшийся с шейхом Мубараком в 1902 г., называет его «умным, интересным человеком» и «тонким восточным дипломатом», умудрявшимся находить выходы из сложных и запутанных ситуаций, выстраивать отношения с сильными противниками и врагами, и оставаться независимым
[511].
