— Ну и порядки у вас в корпорациях! — удивился Толуман. — Не беспокойся, я буду тебе помогать. Я помню отцовскую мечту.
— А, — улыбнулась Кэти. — Но об этом поговорим потом. Слишком много всего навалилось, у меня голова болит. Давай спать.
— Спокойной ночи, — сказал Толуман, вставая. Но долго не мог заснуть, и несколько раз слышал, как в своей постели фыркает Кэти.
Завтрак готовила она, посмеиваясь.
— Вспомнила, как готовила отцу ужин в Эдмонтоне. Нет бы тогда сказал, что у меня есть братик в Колымском крае. Стеснялся, наверное… Кстати, на людях по-прежнему называй меня Лорой. Хотя похоже, маскировка не помогла.
— Какие планы на сегодня? — спросил Толуман.
— Еще полдня на разборку в офисе. Ты мне будешь мешать, так что пока свободен. Можешь поискать себе любовницу, раз уж со мной не вышло, — Кэти опять фыркнула. — А завтра начнем облетать район.
Уехала на своем желтом глайдере, а Толуман поразмышлял, да и позвонил Элизе. Хотя и смешно представить эту девчушку в роли любовницы.
Та явно обрадовалась: — На том же месте? Хорошо, буду через час.
Но Толуман оказался первым. Опять ясный день, опять синеет вода, и зелень лиственниц стала свежее. Кострище придавало поляне обжитой вид, почти как дома. Когда глайдеров станет больше, наверняка всё загадят.
На этот раз Элиза опустилась прямо на поляну, вполне грамотно. На ту же голубую блузку накинула нарядную парку — да, тут тебе на юг.
— Я почитала книгу и сделала упражнения, что прилагаются, — оживленно сказала она. — Но кое-что непонятно…
Достала из глайдера планшет не совсем обычного вида (как отполированная пластина из кварца) и вывела изображение. — Вот здесь, например…
Ее волосы скользнули по щеке Толумана, и он вздрогнул, будто от электрического разряда. Синтетику носить не надо… Разобрали на планшете задачи, а потом перебрались через невысокий хребет к дороге на Ольчан и стали упражняться в торможении (глайдеры тормозились хуже обычных машин, почему и было ограничено движение в городах). Когда начали отрабатывать обгон и расхождение с препятствиями, выяснилось, что Элиза плохо чувствует габариты: она смела несколько веток, воткнутых Толуманом вместо конусов, а напоследок помяла пластиковую юбку его глайдера.
— Из-вините, — выговорила она, чуть не плача.
— Ничего, — вздохнул Толуман. — Это починят в пять минут.
Попытку Элизы всучить деньги на ремонт пресек, и та, все еще красная, распрощалась.
— Лучше буду тренироваться на ветках.
Толуман подождал, пока ее глайдер скроется за поворотом, и тоже поехал, но не к Усть-Нере, а вслед за девушкой: что она там делает в Ольчане?.. Однако за поворотом глайдера не оказалось, а в лесочке Толуман уловил движение, и спину обдало морозным холодом — медведь!
Он резко затормозил, но это оказался не медведь. На дорогу перед глайдером вышел огромный черный пес. Остановился, в упор глядя на Толумана и заворчал. Красный язык, белые клыки, желтые блюдца глаз. Толуман облизнул пересохшие губы и стал потихоньку сдавать назад. «Сайгу» из багажника не достать, да и нельзя стрелять в таких. Все знали, что происходило в Москве после исчезновения Темной зоны.
Но пес не преследовал, и Толуман аккуратно развернулся. Краем глаза заметил в зеркале, как в небо словно упала голубая капля — Элизе надоело изображать возвращение в Ольчан. А ведь девчонка еще загадочнее Лоры будет…
Кэти закончила разбираться с хламом, и Толуману досталось тащить только два ящика.
— Они все-таки подобрались близко, — сказала она дома, убедившись, что горит красный огонек. — Есть образцы минералов, сопутствующих платине. Конечно, это косвенные признаки, но надо спешить. Вылетаем сегодня.
— Сначала поставлю твой глайдер на зарядку, — ответил Толуман. — А вечером полетим в Первомайский, оттуда удобнее исследовать район. Колонка для зарядки на руднике есть.
— Первомайский, — задумчиво сказала Кэти. — Отец говорил, что я побываю там.
Толуман вздохнул: отец разговаривал с ней, рассказывал сказки, а ему нет…
Глайдер Кэти подключил к своей колонке, а собственный пришлось отогнать на общественную. Возвращался пешком и вдруг стал как вкопанный: а Кэти проверила сейф Спицына? Забыл сказать о нем, стал слишком беспечен. Хотя немудрено, столько всего свалилось… Так что повернул к бараку.
Милицейского глайдера не было — естественно, не станут они долго ублажать взбалмошную иностранку. Потянул дверь — так и осталась открытой. Вошел в темноватое помещение, но свет включать не стал, еще примчатся из милиции. Так… сейф почти не замаскирован, только скрыт картой Колымского края. Не похоже, что ее трогали.
Толуман снял карту и набрал незамысловатый шифр: «3003», высота главной вершины в массиве Буордах, где только вчера пролетали. В сейфе оказалась початая бутылка водки и единственная бумажка. Толуман развернул ее, и сердце екнуло — картосхема, и что-то отмечено крестиком. Всмотрелся… и на душе отлегло, крестик был далеко от его места. Может, наткнулись на золото и Спицын решил это утаить?..
Сзади что-то шевельнулось. Толуман стал оборачиваться, но на голову будто обрушился мешок с песком. Ноги отнялись, и осел на пол. Вокруг обрисовалось пятно света, а выше что-то маячило… кажется, человеческое лицо, но скрытое маской. «Не то…», — смутно услышал он, и на голову свалился другой мешок. На этот раз все померкло.
Глава 2
Кэти
Она уже стала беспокоиться: не пропал ли Толуман, как и Спицын. Наконец появился, но какой-то пасмурный, и со словами: «Я полежу немного», скрылся в своей кладовке.
К вечеру как будто пришел в норму, и они все-таки вылетели: лента реки стала темно-синей, а лиловые горы с пятнами снега поднимались слева все выше.
— Где-то там, — Кэти глянула на золотую полосу над горами. — Надо же, я почти в волшебной стране.
Первомайский, к ее удивлению, оказался ярко освещен.
— Странно. Отец говорил, что тут запустение.
— Прииск сильно расширился, — хмуро сказал Толуман. — Теперь это уже не вахтовый поселок.
Среди современных домов все равно стояли юрты, и возле одной Толуман опустил глайдер. Вышел первым и открыл дверцу для Кэти. «Пустячок, а приятно», — вспомнилось ей забавное выражение отца.
— Пойдем, познакомлю тебя с мамой.
Наружные стены были обтянуты шкурами — наверное, оленьими, а внутри тепло, в изящном открытом камине горел огонь. Со скамеечки встала стройная женщина с черными волосами, в одежде с каким-то национальным орнаментом. Подойдя к вошедшим, кивнула сыну и обняла Кэти.
— Вот мы и встретились, — сказала она. Голос звучный, хотя и с оттенком грусти, а глаза ярко-голубые, как обычно у рогн.
