— Какая? — Действительно, странный разговор.
— Я постаралась увидеть вас как можно скорее, потому что меня поразило ваше письмо. Я знала о Кэти и Ивэне Варламовых, но не подозревала, что у них есть еще брат… А значит, и у меня.
Толуман едва не выронил чашку.
— Что?!. Хотя да, — пробормотал он чуть погодя. — Мать рассказывала, что до Колымского края отец побывал в Японии. Выходит, у него здесь был роман?
Зеленые глаза Юкико потемнели.
— Это была большая любовь, — сказала она с неудовольствием. — Мать рассказывала, что они даже…
Она осеклась и плавным движением руки подлила Толуману чая.
— Впрочем, это лишнее. Если кратко, то мать приставили, чтобы скомпрометировать отца. Она тогда была ученицей гейши, майко, как сейчас Каори. А они полюбили друг друга. Но их безжалостно разлучили… Кстати, непохоже, что вы родной брат Кэти. И мы как будто одногодки. У вашей матери тоже случился роман? — И она лукаво приподняла бровь.
Толуман вздохнул, все повторяется. Кэти не знала, что у нее есть брат в Колымском крае, а он не знал о сестре в Японии. Ну и папа… Улыбка Юкико располагала к откровенности, и он сказал:
— Не совсем. Мать фактически вынудила отца взять себя как одьулун, вторую жену. А ее заставила старшая рогна.
— О! — Юкико удивленно покачала головой. — Так ваша мать рогна?
— Да. Редкий случай, я знаю. Почему-то было нужно, чтобы я появился на свет. Они пробыли вместе недолго, но у них возникла любовь. Я вижу это по матери. И все же она почти силой отправила отца обратно в Канаду, к его первой жене… Как странно, вы говорите, что и вашу мать он любил. Никогда не думал, что…
— Это возможно до трех раз, не более, — твердо сказала Юкико. — И разлука должна быть вынужденной… — Она помолчала. — Мою мать звали Сацуки. Их разлучили в снежный вечер на террасе Киёмидзу-дэра в Киото. Поэтому мать и назвала меня Юкико — «снежная». Отца преследовали цзин. Если бы они появились десятью минутами раньше, меня не было бы на свете.
Она вздохнула и умолкла, склонив голову. Золотой луч заката упал на ее волосы. У Кэти они светлее, наверное мать Юкико была темноволосой. Ну да, это же та гейша на фотографиях!..
У Толумана перехватило дыхание, настолько Юкико была красива. И при этом вынуждена продавать себя… Он прокашлялся.
— А что произошло с Сацуки? Она жива?
— Умерла. — Лицо Юкико застыло как маска. — Она всё ждала его, а порой надеялась приехать сама. Но у вас не принято ходить к гейше, имея жену. Когда узнала, что он погиб, то спрыгнула с террасы Киёмидзу-дэра, хотя оттуда не положено прыгать одной. Меня воспитали в доме гейш в Киото, там еще осталось несколько.
Она снова помолчала и, взяв веер, как-то по-особому качнула им.
— Вы написали, что хотите поговорить о моей сестре, Кэти. Жаль, что я не встречала ее. Что с ней?
Что ж, с ним были откровенны. Он ответит тем же.
— У нее почти такие же волосы, как у вас, — сказал Толуман. — И зеленые глаза, хотя ваши темнее и красивее. Она богатая женщина. Но ее, как и меня, преследует некто. И одна ниточка ведет сюда, в Ордос…
Стараясь быть кратким, он рассказал о покушениях на Кэти. Юкико внимательно слушала, иногда покачивая веером.
— Мне нужно уяснить несколько моментов, — наконец сказала она. Голос по-прежнему мягкий, но теплота исчезла. — С самого начала. Вы явно знаете больше, чем я. Кто все-таки убил отца? Мать говорила, что это было какое-то коммерческое соперничество.
— Ложь, — ответил Толуман. — Официальная версия, чтобы не вести тщательного расследования. Надежный человек сообщил мне, что согласно информации из Канадской службы разведки и безопасности, диверсию устроили цзин.
— Насколько надежный?
— Это Нейт, тогдашний начальник службы безопасности «Trans-Zone». Он последний видел отца живым. И еще он сказал, что разрешение на такую операцию мог дать только глава их ордена.
— Патриарх Темной луны, — без выражения сказала Юкико. — Дайте подумать… Да, сейчас все тот же. Они живут долго, заботятся о своем драгоценном здоровье. Очень вам благодарна, — она слегка поклонилась, — наконец-то мне все стало ясно. Теперь второй случай… Тот андроид, что ударил Кэти кинжалом, она похожа на меня?
Толуман задумался. — Не так уж внимательно проглядывал запись, но да, похожа. И имя такое же.
— Я давала согласие на копирование своего облика, — с неудовольствием сказала Юкико. — Это отчисления с каждого проданного экземпляра, а нам, гейшам, надо выживать. Но какая низость! Какое извращенное коварство — организовать убийство Кэти двойником ее же сестры!
Ее глаза стали темно-зелеными, таким бывает небо перед грозой.
— Мне это не приходило в голову, — ошеломленно сказал Толуман. — Думал, что андроид просто копия одной из гейш.
— Я предполагаю, кто это устроил, — тень легла на нежное лицо Юкико, или то были сумерки? — Всё сходится к одному.
Она помолчала, сидя как фарфоровая статуэтка в сгущающемся сумраке.
— Вы женаты?
— Да. У меня необычная жена, из Сада. И у Кэти муж оттуда…
Он запнулся — Юкико как-то незаметно развязала ему язык. Она тихонько рассмеялась:
— Будьте осторожнее с гейшами. Хотя это не важно, за стены этого дома ничто не выйдет. И я знаю о Хёрае, мать рассказывала, что ваш отец видел его свет. Какой вы счастливый! Вот у меня другая судьба.
А он и вправду счастлив? Постоянные проблемы, опасность за опасностью. Хоть и разбогател, но так и не почувствовал этого… Как-то неожиданно женился на Элизе, увидел Сад, и теперь у него растет прелестная дочь. Пожалуй, все-таки счастлив. И стало жаль такую красивую и такую одинокую Юкико.
Она виднелась как смутная белизна во мраке. Потом в садике за окном зажглись фонари, и лицо Юкико холодновато озарилось. Словно про себя, она проговорила:
— Мать сказала: если ты выйдешь замуж и у тебя будут дети, то забудь. Если же нет… ты свободна. А я не замужем, и у меня нет детей.
Она помолчала и произнесла речитативом:
«Этот мир земной —
Отраженное в зеркале
Марево теней
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет»
[19]
— Почему вы печальны, Юкико? — удивился Толуман. — Вы так красивы.
— И правда, — вздохнула Юкико, — зачем печалиться? Скоро расставаться, а вы даже не видели, как танцует гейша…
Раздалась музыкальная трель, и Юкико вынула из складок кимоно телефон.
— Тоже нарушение этикета, — слегка улыбнулась она, поднося к уху.
