Тоже поторопился к озеру и зашел по горло в воду, та действительно оказалась теплой. Лес тем временем превратился в стену огня, балки вспыхнули факелами, по воздуху полетели горящие головни, с шипением падая в воду. Люди шарахались от них, а прораб, стоя рядом с Толуманом, пытался пересчитать всех по головам.
— Кажется, все! — крикнул он. — Слава богу, что не поленились с плотиной. А вот часть техники погорит.
Пламя перекинулось на боксы техобслуживания, близ которых стояли два бульдозера и самосвал. Другая техника и тихоходные экскаваторы остались на оголенной выработке, и им как будто ничто не грозило.
Достойно вели себя охранники, стоя с поднятым над головами оружием и глядя в основном назад, где лес еще не загорелся. Вода уже не казалась теплой, и Толуман дрожал от озноба, хотя причиной скорее была злость, а не холод.
— Это не поджог? — спросил он у прораба. Закашлялся от дыма, намочил носовой платок и стал дышать сквозь него.
Вокруг плеч прораба всколыхнулась вода. — Не обязательно. Бывают и лесные пожары. Вот тут мы не продумали.
Толуман покачал головой. В очередной раз помеха, хорошо хоть люди не пострадали.
Пожар полыхал два часа, постепенно обходя озеро, и стал умереннее в заболоченном ельнике между холмами. Люди стали выходить на берег — в том месте, где бульдозеры срыли верхний слой почвы и было меньше золы. Кое-как обсушивались у горячего пепелища. Прораб и начальник охраны занялись телефонными переговорами: большинство рабочих предстояло на время эвакуировать, а для остающейся охраны привезти жилой балок. Выяснить причину пожара было невозможно: сгоревшая тайга еще дымилась, и можно было провалиться в огненную торфяную яму. Вторая кимберлитовая трубка не пострадала, пожар ушел в сторону, но там все равно спешно обустраивали широкую минерализованную полосу. Все вопросы были решаемы без Толумана, и после эвакуации женщин он улетел на очередном вертолете.
Конечно, Кэти была расстроена.
— Не верю я в обычный лесной пожар. Плакала половина денежек от добычи алмазов. Строительство западного участка замедлится, Российский союз не так уж щедро выделяет средства. А тебя… кажется, уже в третий раз пытаются сжечь.
— Может, это просто совпадение, что я оказался там. Если это действительно поджог, то целью могло быть задержать наши работы. Зачем-то это нужно.
— Ну-ну, — покачала головой Кэти. — Жаль, но придется урезать социальную программу. Что у нас «a must»?
— Во-первых, обучение трех юных рогн в школе-интернате, — сказал Толуман. — Во-вторых, пристройка к интернату для детей наших работников, а то далеко возить в школу с рудника. В-третьих, школа искусств…
— А без нее не обойтись? — недовольно спросила Кэти.
— Я уже был в отделе образования Колымской администрации. Там отнеслись с энтузиазмом, обещали помочь с педагогами.
— Еще бы, за наши денежки.
— Нам самим это надо. Ассоль на будущий год пойдет в школу, а девочка без ума от танцев. Мы откроем два отделения — танца и музыки. По рисованию будем оплачивать факультативные часы в основной школе.
Кэти фыркнула: — Хоть про школу гейш не вспоминаешь.
— Этого мы не потянем, — вздохнул Толуман. — А то женщинам было бы чем заняться, пока мужья на работе. У нас ведь мало женских вакансий.
Кэти покачала головой: — По социальной ответственности бизнеса тебе зачет. А по экономии финансов неуд. Впрочем, если только это, я согласна. Поговори с главбухом.
Больше за год ничего особо не произошло, лишь несколько аварий и несчастных случаев — обычное дело на большой стройке…
С раскатами, будто от весеннего грома, прошел ледоход на Индигирке, оживились работы на магистрали, и Толуману опять пришлось лететь на Чукотку. Надо было окончательно выбрать трассу «малого» туннеля через горный кряж к западу от Уэлена.
На этот раз взял с собой Элизу, оставив Ассоль на попечение бабушки. Элизе не понравился шумный самолет, да и вид тундры, хотя она выглядела нарядной по сравнению с мертвой белизной зимы. В этот раз не только Берингов пролив, но и бухту Лаврентия затянуло серым туманом. Ярким пятном выделялась только красная надстройка плавучей АЭС, стоящей у причала. От нее на берег уже тянулись трубы и кабели.
Пока Толуман с инженерами облетал хмурые горы, Элиза скучала в ангаре-гостинице.
— У вас на Колыме холодно, — поежилась она, — а здесь еще и промозгло. Не знаю, где хуже. И долго нам еще мыкаться по этим северным пустырям?
Вспомнилось, как свои впечатления описал Матвей: «Полярные задворки бывшей империи».
— Пока идет стройка, я прикован к магистрали, — вздохнул Толуман. — Но давай возьму отпуск на неделю и слетаем куда-нибудь, развеемся.
Элиза еще подулась. — На будущий год, — наконец сказала она. — Когда Ассоль привыкнет к школе.
Туннель произвел на Элизу удручающее впечатление: два огромных жерла в скальной стене, посередине дыра поменьше для служебного туннеля, снующие самосвалы, грохот и пыль.
— Да, милый, — грустно сказала она, — трудная у тебя жизнь. Восемь лет крутишься как белка в колесе. Вон у Кэти хоть просвет образовался.
И, возможно впервые, подумалось, а об этом ли он мечтал?
На ветрах с Берингова пролива Элиза простыла, и к Ленским столбам Толуман полетел один. В другой раз покажет ей вереницы застывших алых парусов.
К Лене от АЯМ уже имелся железнодорожный подъезд. Мост строили быстрее, чем на Алдане: река еще не стала необозримо широкой, как ниже по течению, а по берегам были выходы прочных скальных пород. На правом, низком берегу закончили насыпь и возводили опоры для предмостной эстакады. В русле реки уже стояли две двойные опоры, соединенные 200-метровыми стальными фермами. Позже их подвесят на арках, чтобы выдерживали динамические нагрузки от скоростных поездов. По фермам можно было ходить, для рабочих соорудили временный настил из досок. Толуман решил пройтись по нему, чтобы ближе увидеть причудливые каменные столбы по левому берегу. На сам берег было не попасть — левый береговой устой еще не закончили, и перехода туда не было. За устоем просека уходила в распадок между скалами.
Мост нравился Толуману больше других сооружений на магистрали, хотя и существовал пока лишь в виде компьютерной картинки. Плавный взлет эстакады над широкой поймой, две высоких арки над рекой — и полотно стрелой влетает в скальные ворота.
На последней опоре он и главный инженер остановились. Жаль, что поезда будут пролетать мост на большой скорости, хотя для туристических поездов предусматривались запасные пути на правом берегу. Алый свет еще заливал вершины утесов, но их восточные обрывы уже потемнели. Потускнел и розовый глянец на глади реки. Похолодало, и почему-то стало тревожно… А ведь холод — это от камня на груди!
— Смотрите! — спутник тронул Толумана за плечо.
Над рекой бок о бок летели две птицы, угольно-черные в свете заходящего солнца. Приблизились, и стало видно, что это глайдеры. Туристы решили полюбоваться феерией заката?
