Пошли по песчаной дорожке, обсаженной розами. Вокруг все красиво, такого обилия цветов в их приюте не видывали. Дом отца Серафима оказался небольшим, с верандой и опять-таки розовыми кустами под ней. Никита постучал, а потом потянул ручку двери, и они вошли. Из-за стола поднялся человек с седыми волосами и бородой, но лицо не старческое, моложавое, а взгляд твердый и проницательный.
— Приветствую вас, дети мои, во имя Триединого бога.
Он перекрестил их, и Тина поежилась — непривычно.
— Присаживайтесь. — Отец Серафим сделал знак Никите, тот взял от стены два стула, и один поставил возле Тины. Сам почему-то не сел, и она вдруг сообразила, что ждет ее. Щекам стало горячо, и она торопливо села.
Отец Серафим тоже сел и, сложив на столе руки, стал глядеть на нее.
— Давно не встречал я Тину. Ты знаешь, что означает это имя?
— Нет… отец, — пробормотала Тина. Говорить «отец» неловко, но как обращаться еще?
— Это имя персидского происхождения и означает «земля» или «глина». На территории Персии жил один из древнейших народов мира, и имя пришло от него. Согласно Библии, Бог сотворил человека из глины, да и современная наука полагает, что глина сыграла важнейшую роль в появлении жизни на Земле. Есть и тайное значение этого имени, но надеюсь, ты его не узнаешь.
— А?.. — и тут же прикусила язык: в приюте пороли, если перебиваешь старшего.
— Однако мы поговорим о другом. Мне ведомо, что ты бежала из приюта для рогн…
Она облизнула губы и покосилась на Никиту: известно ли им, что произошло там?
— И ты идешь на запад. Какова твоя цель, Тина?
Тон мягкий, но властный, и совсем не хочется врать. Однако всей правды она тоже не скажет.
— Хочу обратиться к Мадосу. Боюсь… он не знает всего, что делают с нами.
— Ты так думаешь? Ты сильная, Тина, но твоя сила пока не столь велика, чтобы посмотреть в глаза Мадосу. Как ты думаешь, сколько ему лет?
— Ну… он в расцвете сил. Лет сорок, наверное.
— Ему за семьдесят, Тина, почти как и мне. Однако выглядит он куда моложе. И этому есть причина, пока тайная. Хотя думаю, уже сегодня мы кое-что узнаем. Только одна рогна имела силу противостоять Мадосу, но она ушла, не желая губить людей, потому что иначе погибли бы многие. У тебя лишь тень ее силы. Вас не учат, а точнее будут учить другому.
— Я слыхала, что были какие-то старшие рогны, только их больше нет. Все ушли.
— Есть места, где они еще появляются, например в Москве, в храме Огненного цветка. Но тебе не следует идти туда. Скорее, твой путь лежит в другую сторону, в направлении солнца.
— Я… не очень понимаю.
Отец Серафим покачал головой: — Надеюсь, мы еще поговорим, Тина. Если не получится, я передам через Никиту. Желаешь ты этого, или нет, но ты вступила на Путь (он подчеркнул это слово). А сейчас идите.
Никита подошел за благословением (им рассказывали о христианских обычаях), а она не стала. Когда вышли, сказала:
— Ну и старец у вас, говорит загадками. Про какой-то путь… Ясное дело, что я в пути.
Никита вздохнул: — Отец Серафим любит, когда сами находят отгадки. Ладно, давай провожу, тетя Паша велела тебе поспать. А я поработаю, обед сегодня будет раньше.
Комната светлая и уютная, на подушке сложена ночная рубашка. Тина разделась и с наслаждением легла. Как будто начал отдаляться тот кошмар. Она быстро уснула…
Она бродит в сером тумане, какие-то тени проходят мимо. На миг возникает лицо мамы, давно его не видела. Потом появляется женщина в длинном синем платье и с зеленым камнем на груди. Она оглядывается по сторонам, словно кого-то ищет, но Тину не замечает. Она хочет позвать, однако не в состоянии произнести ни звука. Женщина исчезает…
Она проснулась — комната купается в солнечном свете, и спать больше не хочется. Переоделась и подошла к окну. И здесь розы, только как будто плетистые: побеги с алыми бутонами оплетают крыльцо.
Откуда-то донесся мелодичный колокольный звон, а немного погодя на крыльцо поднялся Никита и постучал в дверь. Никто не отозвался, тогда Тина открыла окно (здесь они не были закрыты наглухо) и крикнула: — Я здесь!
Никита повернулся (а ведь глаза ярко-зеленые, никогда таких не видела) и сказал:
— Созывают на обед. У нас обеды в общей трапезной. Собирайся и пойдем.
— Я уже готова. — Тина вышла через гостиную в коридор (на входной двери даже замка нет), а оттуда на крыльцо. Пошли по аллее, в стороне среди зелени и цветов уютно расположились домики.
— Это скиты. — кивнул на них Никита, — для монашествующих. Хотя у них и отдельный корпус есть.
— А ты не монах?
Никита усмехнулся: — Только дал обет послушания.
— С чего это тебя в монастырь понесло? Это у нас, рогн, выбора нет — только интернат.
Никита пожал плечами: — Да так… это личное.
Не такой простодушный, как показалось. Впрочем, что она знает о молодых людях?
Трапезная оказалась в длинном одноэтажном здании с пристройкой, наверное кухней. Внутри просторно, расставлены столы, но народу пока немного. На стенах портреты: седобородые старцы, серьезные пожилые мужчины, несколько женщин. Тина с любопытством оглядывалась.
— А икон не вижу Нам рассказывали, что у христиан обязательно висят иконы.
— Ну, это же не церковь. Мы тут и фильмы смотрим. Да и вера может различаться, не все иконы признают.
Тина продолжала осматриваться: — А изображения Мадоса нет.
— Тут его не очень уважают, — усмехнулся Никита. — Хотя вроде как Верховный наставник. Но сегодня мы его увидим, будет транслироваться важная церемония из Иерусалима.
— А он там? — Даже растерялась, она-то планировала добираться в Альфавиль.
— Ну да. Торжественное открытие возрожденного храма Соломона. Прежний был посвящен богу Яхве, его потом стали называть Иегова…
Раздался звонок, и Никита вытащил из кармана телефон.
— Тетя Паша?.. Да, понятно… Хорошо.
Он спрятал телефон, а Тина с удивлением спросила: — Вы еще пользуетесь телефонами?
— Ну да. А у тебя внутренний трансид?
— Нет, нам даже телефонов не дают. Почему-то боятся.
— Видно опасаются, что сговоритесь и поднимете бунт. Говорят, рогны могли даже сжигать обидчиков.
— Это те, кто стали ведьмами. Нас такому не учат. И о чем тетя Паша звонила?
— Можем садиться за их стол. Они задержатся, а Светы не будет, детей оставили обедать в школе.
Он нашел стол (вокруг четыре стула) и сели. Никита подвинул к Тине панель с меню.
— Выбор небольшой, — сказал он, — в основном между обычными и постными блюдами. Выбирай, я потом принесу
