— На засов, — выдохнул отец Себастьян.
Метельский захлопнул дверь и закрыл на массивный засов. Похоже, чисто механический, снаружи не откроешь. Вошли обратно в убежище.
— Моя келья… налево, — простонал отец Себастьян.
Вошли в каморку с узкой кроватью, куда Хельга сразу усадила отца Себастьяна.
— Сейчас! — крикнула она и выбежала обратно.
Метельский выключил фонарь, поставил на стол и огляделся. Похоже на келью отца Никодима: спартанская обстановка, книжные полки, только нет икон, а на столе деревянное распятье.
Появилась Хельга с чемоданчиком, открыла его и ножницами разрезала плащ и тунику отца Себастьяна. Приложила инжектор к сгибу руки, раздалось шипение — видимо, ввела обезболивающее. Чуть подождав, разлепила окровавленную тунику, промокнула рану тампоном и вгляделась.
— Похоже на дротик, — сказала она и обернулась к Метельскому. — Подержи отца Себастьяна за плечи, покрепче. Лучше быстрее вытащить.
Метельский положил револьвер на койку и схватился за плечи раненого. Тот застонал, а Хельга уже наклонилась с пинцетом в руке, покопалась в ране (отец Себастьян заскрежетал зубами), а потом рванула что-то, едва не отлетев к стене. Раненый издал пронзительный вопль, и спустя мгновение в комнатку ворвалась одна из медсестер.
— Всё, — сказала Хельга, разглядывая окровавленный кусочек металла. — И в самом деле, дротик. Вошел неглубоко, наткнулся на кость.
Она повернулась к медсестре:
— Перевяжите. Рана у неудобном месте, у меня не получится. — Она кивнула Метельскому, и они вышли.
Сели на ту же скамейку, и Хельга оглядела себя.
— Похожа на вампира, — горестно сказала она, — вся в крови.
— Ты молодец, — похвалил Метельский. — Действовала очень профессионально.
— Надеюсь, не придется с тобой так возиться. Но во что бы переодеться?.. Кстати, кто это стрелял?
— Он, хотя его ранила какая-то летающая штуковина. Я и не знал, что у него есть оружие.
— Да, — необычно для монаха. — И еще, значит стрелял с левой руки, правой теперь долго не сможет пошевелить. Неплохая огневая подготовка.
Метельский покачал головой: — Похоже, в ордене готовятся не только проповедовать.
Наконец появилась медсестра. — Зайдите к отцу Себастьяну, — сказала она.
Тот лежал на койке, лицо бледное, но уже не искажено в страдании.
— Спасибо, — выговорил он. — Все-таки к нам подобрались.
— Кто? — спросил Метельский.
— Слуги Мадоса. А может быть, его хозяева. Католическая церковь всегда настороженно относилась к Мадосу, хотя формально мы теперь в одной церкви. Нужен Кводрион, чтобы взломать нашу блокировку. Ничего, мы скоро эвакуируемся. Не передумали ехать с нами?
— Нет, — быстро сказал Хельга.
— Жаль. Но может быть, еще встретимся. — Он глянул на Метельского, а потом повел глазами на стол, где лежал револьвер. — Возьмите, боюсь что вам понадобится. И еще пачку патронов… в ящике стола.
— А как же вы? — запротестовал Метельский.
— Ничего, в мастерских ордена… изготовят, сколько понадобится.
Отец Себастьян явно слабел. Метельский выдвинул верхний ящик, там лежало несколько пачек патронов. Вял две и положил в карманы. Тяжелый пистолет пришлось сунуть за пояс бриджей, и сверху прикрыть рубашкой. Вороненая рукоятка холодила живот. Заглянула медсестра:
— Отцу Себастьяну необходим покой.
— Пришлите ко мне… послушника, — слабо выговорил он.
— А мне, не найдете, во что переодеться, — добавила Хельга.
Пожелали отцу Себастьяну выздоровления и оставили келью. Пристроились на той же скамье, а вскоре подошла медсестра.
— Есть только облачение, — сказала она, протягивая аккуратно сложенную одежду.
Хельга вздохнула: — Покажете, где я могу переодеться?
Ушла с сестрой, и немного погодя появилась в серо-голубом балахоне.
— Если еще и платок надену, совсем монашенкой стану, — пожаловалась она. — Можно в монастырь идти, хотя наверное только католический.
Метельский улыбнулся: — Ничего, ты в этом наряде очень привлекательная.
— Похоже, не совсем благочестивые мысли в голове бродят, — усмехнулась Хельга.
В келью отца Себастьяна зашел молодой монах, наверное тот самый послушник. Спустя недолгое время подошел к их скамье.
— Отец Себастьян поручил о вас позаботиться, — сказал он. — Наверху пока опасно, и гражданским лицам запрещено появляться на улицах восточнее бульвара Хаим Газаз. Я провожу вас к подземному ходу, он выведет в западную часть Иерусалима. Там пока безопасно.
Пошли по коридору, послушник забежал куда-то и вскоре вернулся. Миновали какие-то закоулки, и остановились перед металлической дверью — такой же, из-за которой вылетел механический «стрекозел». Монах протянул пару очков.
— Ночного видения, — пояснил он. — Там есть аварийное освещение, но включать рискованно. В конце туннеля есть несколько выходов, вот карточка-ключ. Возвращаться этим путем нельзя, снаружи дверь будет не открыть.
Он отодвинул засов, и открылся проход, стены которого вскоре тонули в темноте.
— Как бы не попасть из огня, да в полымя, — сказала Хельга. — Есть у вас, русских, такое выражение. Ладно, спасибо, — повернулась она к послушнику.
Надели очки и переступили порог. Позади лязгнуло, и зеленовато осветились стены туннеля.
— Первым пойду я, — сказал Метельский, — все-таки у меня пистолет.
— Накопали тут, — вздохнула Хельга. — Похоже, эти монахи всерьез готовились к военным действиям.
Метельский осторожно пошел вперед.
— Я спросил у Сивиллы, доминиканцы не всегда были мирным орденом. В средние века возглавляли инквизицию и сжигали ведьм на костре.
— Тот-то я им понадобилась, за нехваткой ведьм. Но вообще-то давай помалкивать.
Дальше шли в молчании. Метельский держал револьвер нацеленным вперед, он оттягивал руку, а в другой была палка Морихеи. Ни развилок, ни других помещений не было, наконец Метельский устал держать револьвер на весу и опять сунул за пояс бриджей.
— Реакция у меня вроде неплохая, — шепотом сказал он, — надеюсь, что успею достать.
Внезапно стены отодвинулись, и вышли-таки на развилку. Вправо и влево уходили такие же коридоры.
«Сивилла, — сказал Метельский, — есть схема этих подземелий? И где мы находимся?»
Перед глазами возникла паутина светящихся линий, с красной точкой в центре. Метельский вгляделся.
— Мы примерно на полпути, — тихо сказал он. — Туннель заканчивается в районе израильского Кнессета. Нам прямо.
