Этого следовало ожидать. Сели в указанном месте, и Метельский запросил ховер. Подумав, оставил оружие в глайдере, взял только трость Морихеи.
— Жаль, что у меня больше нет сюрикенов, — вздохнула Хельга.
— Совсем забыл! — Метельский хлопнул себя по лбу. — Я же вызволил старый глайдер, они так и лежали в багажнике. Случайно наткнулся, футляр по цвету сливается с обивкой. Вот, возьми.
— Да ну! — Хельга радостно схватила футляр и стала приспосабливать к поясу комбинезона. — Юкико говорила, что он сделан из какого-то особого материала… — она запнулась и тоже потерла лоб. — Никак не пойму, были мы в Японии или это сон?
— Были наверное. — Метельский помог Хельге сесть в опустившуюся машину. — Ховер, нам на террасу Эдельвейсов, номер 42.
— Эдельвейсы, это ведь цветы? Должно быть, красивые.
— Нет, довольно невзрачные, просто редкие. Тут других цветов пропасть.
Но время, когда можно было беззаботно любоваться цветами, для жителей города явно закончилось. Как и время для любовные утех в изящных беседках. Опять руины, шлейфы дыма, кое-какие небоскребы наклонились, а некоторые как видно рухнули — по развалинам ползают какие-то белые личинки, но не рассмотреть…
— Ховер, ниже!
Машина снизилась, однако ненамного. «Ниже запрещено!»
— И так видно, — сказала Хельга. — Это хэ-ути, откуда Мадос нагнал их столько? Похоже, разбирают завалы. И техники хватает, этак скоро он восстановит свою столицу.
Миновали уютную долинку, над ней сломанным крылом повис мост. На другой стороне раньше тянулись террасы с садами, фонтанами, изысканными жилыми комплексами, а над всем высились живописные утесы, поросшие соснами.
— Ну и ну! — выдохнула Хельга.
Большая часть утесов рухнула, разворотив террасу, по склону стекала огромная осыпь из камней, груд земли и обломков. Часть домов была сметена, оставшиеся сильно разрушены.
— Вон и наш дом, — с трудом выговорил Метельский. — Хотя сам я редко тут бывал.
От дома осталась только половина, она накренилась и зияла пустотами квартир. И тут суетились белые мураши.
«Дом номер 42. Доступ запрещен. Посадка возможна только в стороне, на обозначенной площадке».
— Садимся, — сквозь зубы сказал Метельский. — Сивилла, ИИ города должен располагать какой-то информацией о моих родителях.
«Отец, Войцех Метельский, погиб. Мать, Агата Метельская, в списках погибших не числится. В базе данных произошли сбои, делается попытка установить связь с ее трансидом».
Ховер слегка качнулся, сели.
— Отец погиб, — сказал Метельский Хельге. — Я и не знал, что он вернулся. Мать как будто жива…
— Лон, — раздался знакомый голос. Мама! — Ты в Альфавиле? Отец погиб… — Она всхлипнула. — Мы спали в разных комнатах, ту половину квартиры снесло оползнем. Отца выбросило и придавило обломками. Вскоре появились хэ-ути, его вытащили, но сделать уже ничего было нельзя. Ты как, я не могла дозвониться?..
Метельский скрипнул зубами, из-за игр с Кводрионом мать потеряла его из виду.
— Я в порядке. А ты где?
— Я в Риме. Отвезла сюда отца, он хотел быть похоронен в священной земле. Может, и не был примерным католиком, но у него здесь место на католическом кладбище. Ты сможешь прилететь?
— Во сколько похороны?.. В три? Постараюсь успеть.
Метельский наскоро проконсультировался с Сивиллой и повернулся к Хельге:
— Всё слышала? Летим в Рим, тут всего два часа, если через перевал Сен-Готард.
— Я сочувствую тебе, Лон, — грустно сказала Хельга.
— Ховер, обратно к месту, откуда вылетели… У меня с отцом были прохладные отношения, но в детстве он со мной много возился. Все хотел воспитать из меня настоящего шляхтича. Постепенно мне надоело, да и делал он это в свободное от любовных похождений время… Ох, что же я о плохом.
— У родителей и детей сейчас своя жизнь, Лон. Меня, так просто выбросили из семьи, и сколько таких в легионе. Для них Мадос, как отец родной — порой наказывает, но и дает конфетки.
Вернулись к глайдеру. Хельга потрепала ворону перышки: — Вот и я с Мунином. Как у вас говорят, ни кола, ни двора.
— Да ладно, — сказал Метельский. — Ты моя жена.
— Просто запись в памяти Кводриона. Сотрут ее, а к этому все идет, и где наш брак?.. Ладно, извини. У тебя горе, а тут я со своим нытьем.
Метельский вздохнул: — Я узнавал, в Риме все спокойно, вечный город. Даже удивительно, там сейсмически активная зона. Но полеты разрешены только в автоматическом режиме.
Удалился в голубую дымку Альфавиль, внизу снежные горы, ленточки рек. Справа вдали как белое облако — думал, что Монблан, но оказался Финстерархорн. Горы подошли слева и справа, перевал Сен-Готард. Потом впереди появилась синяя полоса — озеро Лаго-Маджоре, домики забелели на берегу. Хельга тоскливо поглядела вниз:
— Хорошо бы тут пожить. Все-таки у тебя на Телецком озере глухомань. Кстати, как там Асэми?
Метельский пожал плечами: — Забрала назад фирма, у которой брал напрокат. Существенных повреждений при использовании не получила.
Хельга фыркнула: — Надо думать, при очень интенсивном использовании. Легионерам редко достаются такие игрушки. Ну и черт с ней.
Метельский не стал комментировать, все ушло. Предгорья, зеленые равнины — это уже Италия. Наконец добрались до Рима. Позвонила мама: заупокойная месса кончилась, гроб доставляют на кладбище Верано, подлетай прямо туда.
Посадка, как обычно, на перехватывающей парковке за городом — глайдеров много, все-таки они дешевле в эксплуатации. Все цело, никаких повреждений, подземная буря обошла вечный город стороной. Хельга выпустила ворона:
— Потом позову его через трансид. Хорошо бы переодеться, но для похорон ничего нет, все слишком легкомысленно.
Ввиду экстренности (похороны) разрешили взять ховер, обычно движение позволялось только на мувексах. Опуститься тоже разрешили прямо у ворот кладбища — красивых, с тремя арочными пролетами. Там взяли открытый мувекс, территория большая и легко запутаться.
Изящные статуи, мавзолеи, запах хвои — они будто в парке.
— Сладкая жизнь у богатых, — сказала Хельга, — да и после смерти покоятся среди красоты. Мне не светит, просто сунут в печь. Неужели здесь бывают свободные места?
— Отец выкупил участок на аукционе, помнится за четыреста тысяч. Так городские власти пополняют бюджет. Отсюда как будто виден собор святого Петра.
— Покойники надеются, что апостол по знакомству откроет ворота в рай?.. Ох, извини, я опять за свое.
Остановились, вышли, и к ним сразу бросилось несколько кошек.
— Надо было занять корма у Мунина, — вздохнула Хельга.
