Почему-то мой вопрос очень ее развеселил.
– За счет заведения. Спасибо за кухню.
– Надолго у нас? – Орк еще раз зевнул, прикрыв рот ладонью.
Если бы я знал!
Правильно ли я поступил, попросив у Костанцо комнату? Место было своеобразное, и я не был уверен, что захочу здесь оставаться. Но «Женский дом» подкупил меня своей нетипичностью.
К тому же после слов лорда Киара я расслабился, и весь квартал имел возможность поглазеть на эльфа. Но зато никому бы и в голову не пришло искать меня здесь. Даже если следы приведут погоню к борделю, она точно не подумает, что я сижу прямо у нее над головой.
– По обстоятельствам, – уклончиво ответил я.
Без пяти семь, когда Костанцо сдвинула щеколду и приоткрыла дверь, а музыканты, взяв несколько пробных нот, заиграли задорный мотив, я понял, что мне лучше вернуться к себе в комнату.
Только теперь я сообразил, что перекусом озаботился, а чем-нибудь разнообразить время – нет. Несколько книг, которые лежали в ранце, для развлечения не годились. Я точно помнил, что утром проходил мимо лавки букиниста, но почему-то не додумался, что меня ждет ночь в запертой комнате.
Я подошел к Костанцо. Она, встав за стойку у входа, уже что-то обсуждала с невысоким мужчиной, который в явном предвкушении оглаживал пышные усы. Светло-коричневое платье мадам, строгое и предельно закрытое, резко контрастировало с почти раздетыми блудницами. Зато сразу видно, кто хозяйка сего места, точно не перепутаешь.
Господин, положив на стойку две серебряные монеты, ушел к бару и, заказав виски, принялся масляно любоваться на девочек. Те кружились по залу в такт музыке, показывая «товар» в выгодном свете.
– Я могу чем-то помочь, Кериэль? – повернулась ко мне Костанцо.
– У тебя случайно нет каких-нибудь книг?
– По бухгалтерии пять штук только за прошлый год. – Она улыбнулась. – Наверное, где-то в комнате и завалялось несколько романов, но я их быстро не найду, извини.
– Чего уж там. Хотелось бы занять себя чем-нибудь на время работы борделя… Но вовремя не подумал – сам виноват, чего уже теперь.
– Господин… – К нам подошла одна из девочек.
Она была низкая и щуплая, с неженской фигурой, что только подчеркивала короткая «под мальчика» стрижка. Хотя наверняка в бордель захаживали любители подобного.
– Лучше на «ты» и можно по имени, – разрешил я.
– У меня есть… не книга, я неграмотная. – Блудница повесила голову, и я заметил проступивший на щеках румянец.
Удивительно – танцевать почти обнаженной ей нормально, а признаться в неграмотности почему-то неудобно. Какое странное место!
– Но если нечем заняться – можно убить время, – продолжила девушка, переминаясь с ноги на ногу.
– Это Альда, – представила мне блудницу Костанцо, – наша новенькая.
В этот момент в двери зашли сразу три господина, и мадам отвлеклась на них.
– Если тебе не жаль, с удовольствием возьму. – Не представляю, что именно, но я сейчас обрадуюсь любой безделице, которая поможет скоротать ночь. – И заплачу, сколько скажешь.
Альда помотала головой.
– Нет, не нужно, мы все очень благодарны тебе за Дафну. – Я поднялся следом за блудницей на второй этаж и прошел в конец коридора к комнате с номером одиннадцать. – Я куплю себе еще, когда в следующий раз выйду в город.
Она отперла дверь, и я с любопытством зашел внутрь. Комната, как и предположил ранее, оказалась гораздо меньше тех, что располагались на третьем этаже: кровать, комод, небольшое окно и один стул; столом служил широкий подоконник. Но при всей скромности здесь было чисто и уютно.
– Вам нельзя просто так покидать «Женский дом»? – уточнил у блудницы, пока та что-то искала в верхнем ящике комода.
– Раз в неделю под запись в книге и с бумагой от мадам, – подтвердила Альда, – у нас же нет документов. Если собираешься торговать своим телом, нужно встать на учет. Регистрационную карточку у тебя заберут и взамен дадут специальный билет. У нас в конторе чем только не занимаются: и браки заключают, и недвижимость оформляют, и лицензии на торговлю выдают, и вот… с нами, блудницами, работают. По-другому нельзя. Если поймают на незаконной проституции – отправят на рудники. Вот, нашла! Держи.
Мне протянули красивый большой конверт, и я тут же заглянул в его содержимое – сначала на глаза попался ровный отрез белой ткани. Затем я заметил аккуратно смотанные клубочки ниток – их было больше двадцати цветов, из крайнего торчала игла с большим ушком. Также в конверте нашлись пяльцы и схема на сложенном пергаментном листе.
– Это вышивка? – Вот уж чем я никогда не увлекался.
Альда смутилась.
– Если не хочешь…
Я фыркнул.
– Хочу! Но не умею. – Я закрыл конверт, подумав, что всегда интересно попробовать что-то новое.
Девушка, закрыв свою комнатушку на ключ, улыбнулась.
– Вышивай так, чтобы верхние нити у крестиков ложились в одну сторону, и не сильно намудри с изнанкой. Ты же не на выставку потом результат понесешь? А для себя главное – удовольствие получить.
– Спасибо!
Мы дошли до лестницы, но подняться к себе я не успел – услышал, что Костанцо говорит на повышенных тонах.
– Целитель сказал ей не возвращаться к работе неделю! – непреклонно заявила мадам.
В ее высоком голосе я уловил напряжение и злость.
– Я всегда оплачиваю любые издержки. Хочешь, чтобы написал, куда следует?
Издержки… Неужели опять пришел этот, как его там?
– Лорд Дебро! – прошипела рядом Альда. – Ублюдок!
Точно! Он самый!
– А Костанцо не может указать ему на дверь? – тихо спросил я, пока внизу продолжался спор.
– У него связи. – Девушка вздохнула и добавила: – И он действительно всегда платит столько, чтобы перекрыть любые вопросы.
– Даже похороны? – У меня в голове плохо укладывалось, что, по сути, это легализованное убийство. – Мне казалось, в Новом Свете нет рабства, чтобы назначать цену за жизнь.
И неважно, человеческую или иную.
– Все верно, – Альда зябко повела плечами, – но юридически мы приравниваемся к вещам. Лорд Дебро просто платит за сломанную игрушку.
Какая мерзость!
– Триада с тобой! – громко донеслось снизу. – Вот ее давай!
Что ж, от Дафны он отстал, но утром мне, скорее всего, придется еще кого-то вытаскивать с того света.
– Зовите сразу, как он уйдет, – попросил я Альду и, чтобы больше не слышать ничего подобного, поспешил к себе в комнату.
Как девушки идут на такое добровольно? Кажется, я очень многого в этой жизни не понимаю. И совершенно не хочу понимать.
