Кладбище Вальдфридхоф создали между 1899 и 1907 годами по плану городского архитектора Ганса Гресселя в лесной зоне в черте города. От других больших городских кладбищ его отличают простые постройки, по высоте ниже деревьев вокруг, и извилистые дорожки, похожие на лесные тропы. Когда в 1960 году кладбище расширяли, ощущение близости к природе усилили, добавив пруд, полянки и другие виды биотопов. Сегодня Вальдфридхоф – крупнейшее кладбище Мюнхена площадью 161,32 гектара, где находится около 64 500 могил. По мюнхенской модели во всей Европе создано множество лесных кладбищ.
Историк Ангелика Вульфф в 2014 году рассказала в журнале Федерального союза похоронных бюро Германии bestattungskultur, как в те времена появилась идея лесных кладбищ:
Лесные кладбища отражают настроение времени: тогда же возникла культура свободного тела, открылись возможности вегетарианства и развивалось движение Вандерфогель
[32]. Могила в лесу означала непосредственную близость к Богу после смерти и несла в себе ощутимое величие. Поскольку леса постепенно таяли, появились кладбища, которые воплощали идеи, связанные с религией, родиной и ручным ремеслом.
С «культурой свободного тела» (Freikörperkultur, далее FKK) прежде всего ассоциируется движение 1968 года, связанное со свободной любовью и коммунами хиппи, но все это появилось значительно раньше. На самом деле уже в 1898 году в Руре основали первое официальное объединение FKK. Вскоре натуризм захватил пляжи Северного и Балтийского морей и укоренился в Берлине, городе, всегда готовом на эксперименты. На волне «возврата к природе», который проповедовал еще французский писатель Жан-Жак Руссо в XVIII веке, наравне с FKK возникло движение Вандерфогель. Это туристическое движение образовалось в 1896 году в Штеглице, теперь районе Берлина. Школьники и студенты под действием романтических идей восставали против требований общества и с новым чувством свободы отправлялись в странствия. Подобные свободолюбивые настроения проскальзывают и в современном экологическом движении. С 2001 года растут как грибы так называемые похоронные леса для экологических погребений. Об их успехе пишет доктор Барбара Хаппе, эксперт по похоронной культуре из Йенского университета:
Дух свободы, которым пронизан лес, может удовлетворить потребность человека в личной картине мира и в новой, внецерковной надежде на загробную жизнь и бессмертие. В природе, насквозь пропитанной сегодня положительными ассоциациями, или в том, что за нее принимают, можно найти опорные точки для духовности и трансцендентности без рамок и ограничений. Дело в том, что деревья с незапамятных времен воплощают образ сверхъестественного, божественного, неясных надежд на бессмертие. Здесь проявляются представления о единении с природой, о том, чтобы стать частью естественного круговорота веществ, и даже о загробной жизни в теле дерева.
Нужно различать традиционные лесные кладбища и кладбища для экологических погребений. Первые – это муниципальные кладбища, где растут деревья. Покойного здесь похоронят либо в гробу, либо в урне. У него будет могила с надгробным камнем, как у Михаэля Энде в Мюнхене. Близкие смогут легко попадать к могиле по искусственным тропинкам, как правило доступным для людей с ограниченными возможностями. Места для экологических погребений, в свою очередь, это выделенные согласно законодательству природные участки леса, обычно используемые частными предприятиями, зарегистрированными под знаком FriedWald или RuheForst, нередко по франшизе. Идея в следующем: при жизни человек выбирает дерево или «биотоп для упокоения», в зависимости от того, с какой компанией работает, и бронирует его. Хотя после похорон место погребения известно, на нем нет надгробного камня или чего-то подобного. В лесах для экологических похорон захоранивают только пепел. Урны из биоразлагаемого пластика или дерева либо из прочной стали помещают в область корневой системы. Чтобы выдержать конкуренцию, традиционные кладбища тоже стали предлагать погребения под деревьями. Иногда для этого их специально сажают.
«О могиле позаботится природа» – под этим слоганом рекламируются услуги экологического погребения, поскольку в данном случае в отличие от лесного кладбища леса сохраняют естественный вид. Помимо желания после смерти слиться с природой часто играет роль финансовый вопрос. Само погребение стоит сравнительно дешево, и можно сэкономить на дорогостоящем уходе за могилой. Также можно не волноваться о покое, потому что из уважения к усопшим такой лес обычно запрещено использовать для спортивного досуга и заготовки древесины, разрешены только мероприятия по уходу за ним. Как правило, лесной массив делают заповедным на 99 лет. Благодаря этому животным и растениям в «лесу скорби» тоже обеспечен покой. Впрочем, уже поднимают вопрос, сколько пепла может вынести экосистема. Хотя экологическое погребение сегодня составляет всего 2 % похорон в Германии, кремируют суммарно около 67 % тел (согласно сообщению пресс-секретаря Федерального союза похоронных бюро Германии 2019 года). Предполагается, что к 2020 году ученые Немецкого федерального фонда окружающей среды проведут исследование на тему «Воздействие пепла, попадающего в окружающую среду в результате кремаций, на почву и в подземные воды» (Auswirkungen von Urnenascheeinträgen aus der Kremation auf Boden und Grundwasser)
[33]. В первую очередь беспокойство вызывают тяжелые металлы, такие как свинец и хром, которые при кремации выделяются из различных имплантов, например зубных пломб и протезов, или из печей. Возникает вопрос, получает ли дерево от останков покойного больше вреда или пользы, ведь в пепле также содержатся питательные вещества, например фосфор и калий, которые служат удобрением и всасываются через корни. Швейцарский «изобретатель» «лесов скорби» Уэли Сауэр в 2014 году говорил в интервью цюрихской газете Neue Züricher Zeitung, что это позволяет символически продлить свою жизнь в дереве. Прекрасный образ, не так ли? Ангелика Вульфф тоже пишет об этом стремлении в журнале bestattungskultur
[34]:
И опять же, возможность быть похороненным в природе отвечает устремлениям современного человека. Современные лесные кладбища и так называемые биотопы для упокоения позволяют сделать погребение действительно экологическим благодаря биоразлагаемым емкостям для захоронения и «памятникам». В данном случае удовлетворяется запрос не на анонимное и как можно более дешевое погребение, чтобы могила не требовала ухода, а на полноценный и полномерный возврат к природе.
Здесь принцип «возврата к природе» Руссо приобретает новое значение. Философия Руссо была скорее рассчитана на живых и связана с критикой общества в первую очередь в том, что касается воспитания детей. В своем главном труде 1762 года «Эмиль, или О воспитании» он пишет: «Детства не знают: при тех ложных понятиях, которые имеются о нем, чем дальше идут, тем больше заблуждаются»
[35]. По его мнению, ребенка слишком рано начинали превращать в человека-гражданина. По Руссо, в результате того, что естественные чувства, наклонности и потребности подавлялись с помощью привнесенных извне идеалов, выработанных в ходе воспитания привычек и непонятных ребенку обязанностей, став взрослым человеком, он оказывался не в ладу с собой.
