«Исследование лесных экосистем – по меркам лесоводства очень молодая дисциплина. Первые шаги в области социологии растений, типологии лесов и лесоведения относятся к середине XX века. Современные исследования экосистем развивались стихийно, как реакция на гибель лесов в 1980-х годах, поэтому научно обоснованное формирование леса будущего все еще идет тяжело. Исследовательский подход к влиянию экстремальных погодных явлений и колебаний климата с позиций физиологии и экофизиологии растений развивается только сейчас».
Так говорится в заявлении Центра компетенций и информации в сфере леса и древесины (Kompetenz- und Informationszentrums Wald und Holz, сокращенно KIWUH) некоммерческого Агентства по возобновляемым ресурсам (Fachagentur Nachwachsende Rohstoffe, далее FNR), ведущего партнера Федерального министерства продовольствия и сельского хозяйства Германии близ Ростока. По словам экспертов FNR, в будущем видовой состав леса, вероятнее всего, не изменится, но структура его экосистемы будет другой. То есть в лесу будущего в основном будут расти те же деревья, но иначе организованные. Наряду с преобладающими породами, такими как бук, дуб и сосна, повысится значение так называемых сопутствующих видов – лиственницы, липы, клена и ореха.
«Кто посыпает дорожки, не поскользнется», – сказал приват-доцент Грегор Аас, директор Ботанического сада Байройтского университета. Эти слова прозвучали на Дискуссионном лесном форуме, мероприятии Байройтского центра экологии и исследований окружающей среды, который ежегодно проходит с 2017 года. Дискуссионный лесной форум – это дискуссионная платформа для работниц и работников лесной промышленности, охраны природы и науки. В 2018 году главной темой форума стали «Леса в изменяющемся климате». Своей зимней метафорой Аас хотел сказать, что смешанный состав в будущем даст самые большие шансы сохранить функции леса. Леса должны быть как можно более разнообразными, чтобы отдельный «вредитель» не мог уничтожить целый массив, даже если уничтожит определенный вид деревьев. В то же время деревья в новом лесу должны быть полезны для промышленности, иначе однажды мы столкнемся с дефицитом снабжения. На этом основании ученые рассматривают для включения в смешанный состав леса будущего в том числе и зарубежные виды деревьев. В частности, различные исследовательские институты изучали и продолжают изучать пригодность к условиям Центральной Европы ливанского кедра. Это дерево красуется на флаге Ливана. Его обширные насаждения встречаются в Тавре, горах вблизи Средиземноморского побережья в азиатской части Турции. Лето здесь жаркое и сухое, а зимы морозные. В рамках совместного проекта ученые из Байройтского и Гогенгеймского университетов, Лесного управления Баварии и Швейцарского центра экотоксикологии наблюдали и анализировали, как растет ливанский кедр в Ботаническом саду Байройта. Первые результаты рабочая группа опубликовала в 2015 году в научном журнале European Journal of Forest Research:
По-видимому, вид хорошо приспособлен как к текущим, так и к будущим климатическим условиям Центральной Европы. Что касается изменения климата, в лесоводстве у данного экзотического вида высокий экономический и экологический потенциал.
Помимо толерантности к изменчивым метеорологическим условиям, древесина ливанского кедра, как и у ели, прочная и легко поддается обработке, поэтому пригодна для строительства. Ливанский кедр может доживать до 800 лет и достигать 40 метров в высоту. Один из старейших экземпляров дерева в Германии растет в парке Вайнхаймского замка в Мангейме. Предполагается, что дерево посадили в 1720 году, так что сейчас ему около 300 лет. В остальном ливанский кедр пока что сравнительно редок в Центральной Европе.
В данный момент тсугу с запада Северной Америки, а также сосну черную и лещину древовидную из Малой Азии тоже исследуют на предмет приспособленности к климату Центральной Европы будущего. Большую проблему в исследованиях роста деревьев представляют сроки. Какие виды смогут закрепиться в лесах Германии, удастся сказать не раньше, чем через сто лет, и для этого должны будут проводить исследования еще не одно поколение ученых. То, что вначале кажется многообещающим, через несколько десятков лет может обернуться провалом. Лучший пример – североамериканская веймутова сосна. Ее в 1705 году привезли в Центральную Европу, где она прекрасно росла почти двести лет. Еще в начале XX века она наряду с псевдотсугой Мензиса со Скалистых гор была одним из самых распространенных завезенных видов в Германии, но затем по вине человека случилась роковая встреча. Из сибирских лесов в Восточную Европу занесли грибковое заболевание, так называемую пузырчатую ржавчину, которая здесь впервые встретилась с веймутовой сосной, идеальным хозяином без всяких защитных механизмов. Началась эпидемия. Пузырчатая ржавчина стала распространяться и не только уничтожила насаждения веймутовой сосны в Центральной Европе, но и с помощью человека пересекла Атлантику и теперь бушует на родине этого дерева, в Северной Америке. А вот псевдотсуга Мензиса сохранилась и сегодня составляет около 2 % площади лесов Германии.
Может быть, деревья будущего растут прямо у нас перед носом. Каштан посевной, традиционное растение Пфальца, на самом деле не очень распространен в остальных частях Германии. Этот вид с древних времен выращивали в Средиземноморье не в последнюю очередь ради съедобных плодов, знакомых европейцам по рождественским рынкам, поэтому каштан посевной также называют каштаном съедобным. Его древесина похожа на дубовую, но содержит больше дубильной кислоты и крайне устойчива к воздействию погодных явлений. Ее используют, например, для винных бочек, а также для палисадов. С 1980-х годов из каштанового дерева также сооружают противолавинные барьеры в Альпах. Каштану посевному не страшны длительная засуха и жара. Лесоводы Нижней Франконии оценили эти деревья за качество древесины и устойчивость к засухе, вывезли их из каштановых садов Пфальца и сейчас успешно выращивают в своих дубовых лесах.
Но обязательно ли деревья для «нового» климата должны быть такими экзотичными? Мы ведь уже упоминали, что среди особей определенного вида всегда есть генетические вариации. С помощью селекции или генетической модификации, что еще быстрее, вполне можно было бы сделать растения Центральной Европы устойчивыми к засухе и развить у них многие другие свойства. Здесь масса «за» и «против», и раскрыть этот вопрос в рамках данной книги невозможно. Может быть, для начала стоит рассмотреть самый простой элемент системы – семена, из которых сейчас растят деревья в лесах или древесных школах. В Германии действует закон о материале для разведения лесов. В соответствии с ним использовать можно только семена из официально одобренных источников лесосеменного сырья. Это должны быть насаждения определенных размеров и определенного минимального возраста с хорошим качеством древесины и высокой скоростью роста. Будет ли лесосеменное сырье из других географических мест более устойчиво к изменению климата, должно выяснить, в частности, Баварское управление лесной генетики в Тайзендорфе. Так, здесь ученые исследуют вопрос, будут ли белые пихты из Румынии и Болгарии лучше расти в более теплой и сухой Германии, чем те же деревья из местных насаждений для заготовки лесосеменного сырья. Хотя вид один и тот же, в каждом регионе, как и у большинства животных и растений, между отдельными особями или насаждениями есть генетические отличия. По этой причине, в частности, ученые из Управления лесной генетики хотят выяснить, есть ли в природных насаждениях дуба скального в Южной Германии и Эльзасе экземпляры, которые переносят стресс от засухи лучше других. Вполне может оказаться, что некоторые «деревья будущего» практически не отличаются от уже известных растений внешне, но отличаются генетически.
