Ангата потер лоб и произнес какое-то заклинание.
Его пронзительный взгляд рассеянно блуждал, не зная, на чем остановиться.
— Это не иначе как колдовство, — проговорил он, как бы извиняясь. — Не может быть, чтобы не было способа…
— Это не колдовство, — сказал Перкар. — Она говорит то же самое, что и ты. Найди земную женщину. Заведи детей. Выращивай скот. Будь мужчиной. Но я не могу, Ангата. И не знаю, смогу ли когда-либо.
Ангата снова пожал плечами, но, судя по тому, как сдвинулись его брови, ясно было, что к нему возвращается его привычная уверенность и он ищет решение. Ангата любил головоломки, Перкар это хорошо помнил. «Постель только десятая часть брака», — любил он повторять чье-то высказывание.
— Ты научишься со временем, Перкар. Научишься любить земную женщину.
Перкар отрицательно помотал головой, но Ангата настойчиво кивнул еще раз, подтверждая свою уверенность и показывая тем самым, что можно перейти к обсуждению других насущных дел.
— Все отлично, — объявил он. — Телегу можно сколотить не обязательно одним-единственным инструментом. — И для того, чтобы исправить свой не очень удачный афоризм, добавил: — Я хочу сказать, что к Пираку ведет множество путей.
— Так-то лучше, — согласился Перкар.
— Я знаю несколько парней нашего возраста, у которых вообще нет никакой земли, и знаю таких, у которых земля есть, но мало, а им хотелось бы больше…
— Например, как тебе самому, — перебил его Перкар.
— Да. Камышовая Долина — место неплохое, но у меня не хватает скота, чтобы ее заполнить. И по моему убеждению, надо не сидеть сложа руки, а предпринять что-нибудь вроде того, о чем поется в эпических песнях.
— Ты хочешь сказать, что нужно собрать боевой отряд и отправиться добывать землю?
— Вот именно. Безземельные могли бы поделить захваченную землю, а те, у кого нет скота, забрать коров.
— Но для этого угодья должны быть очень большими а иначе не стоит и стараться, — заметил Перкар. — Хотя, конечно, некоторым из нас суждено будет погибнуть.
— Может быть. Но я слышал о походах, когда не было ни одной жертвы.
Лицо Перкара вдруг стало серьезным.
— Ангата, кто эти люди? На кого ты собираешься идти войной? — спросил он. — На Локухьюну, с чьим сыном мы охотились, когда были детьми, и который встанет рядом с отцом, как только ты нападешь на него? Или Трувана, с чьей дочерью ты хороводился и который подарил моему отцу быка в знак дружбы? Или же Кону с горных пастбищ, жена которого каждый год к началу Большого Собрания жертвует Китана, а их зять Хатихан играет так красиво на арфе, что собирает возле себя всех детей? Вместо того чтобы носиться вокруг пиршественного зала, всем надоедать и сбивать с ног слуг, несущих блюда с угощением, дети тихо слушают музыку? Или, быть может, мы отберем земли у Капаки, владения Верховного Вождя?
— Нет, нет! — Ангата отчаянно замахал руками. — Ты упомянул тех, кто живет рядом с нами, близких нашему сердцу людей. Но ведь есть еще и те, кто живет далеко на границе лесной страны, около больших травяных морей, с которыми у нас нет родственных отношений. Они отказываются от всех наших приглашений приехать на Большое Собрание, на сенокос, на все праздники. И мы им ничем не обязаны.
Перкар хмыкнул.
— Они отказываются от наших приглашений потому, что не решаются ни на минуту оставить без присмотра свои дамакуты. У них буквально на закорках менги, брат мой. Отец один раз дрался против менгов, и мы чуть не потеряли все, что у нас есть. Это был какой-то собранный боевой отряд. Те, кто живет на окраинах, больше приспособлены к войне, чем мы здесь. Они подрубят нас под корень, как пшеницу. А если даже этого не случится и мы каким-то образом одержим победу, у нас за спиной тут же окажутся менги. Тебе-то, наверное, это не грозит, ты заберешь скот и вернешься в целости в Камышовую Долину. А вот у меня нет ни малейшего желания жить вблизи равнин.
— Значит, и Пираку у тебя нет желания получить? — насмешливо сказал Ангата. — Если ты не женишься и не одержишь победу, считай, что ты никогда ничего не получишь.
Перкар поджал губы.
— Мой дед женился на дочери человека, не имевшего ни клочка земли, и, кроме того, дед никогда ни с кем не сражался. Однако купил достаточно земли, что бы устроить там пастбища для тысячи голов рогатого скота.
— Твой дед заключил сделку с Владыкой Леса для того, чтобы отвоевать у леса землю. Такое удается раз за десять поколений.
— Верно. Все так и есть, — сказал Перкар с расстановкой. — А сейчас давай вернемся к работе. Обещаю не рубить конечностей.
— Согласен.
— Что касается головы, поручиться не могу, если ты выболтаешь, о чем мы с тобой здесь говорили.
Солнечный свет густел, постепенно превращаясь в золото, когда Перкар услыхал топот копыт за спиной. Рука его невольно сжала топорище — он все еще чувствовал себя неуютно после недавнего разговора с Ангатой о войне. По иронии судьбы Ангата только что ушел через горы в свои владения, считая, что долг его Шири так или иначе заплачен. А если вдруг случится, что приближающийся всадник какой-нибудь сумасшедший менг, Ангата многое потеряет, пропустив веселое зрелище.
Он узнал черно-рыжего жеребца его брата Хини.
— Эгей, старший брат! — заорал во всю мочь Хини — по голосу легко было угадать, что он чем-то взволнован, да и щеки пылали от возбуждения.
— Ты бы лучше надел седло, — сказал Перкар. — Калечишь ведь так коня.
Хини раздраженно насупился, хотя упрек брата явно не дошел до его сознания, и сразу же стал выкладывать новости.
— Здесь Капака. Отец хочет, чтобы ты пришел его приветствовать. Ну давай, прыгай. — Хини широко улыбнулся. — И уж не посетуй, братец, что без седла.
Перкар кивнул и взобрался на спину лошади позади брата. Десятилетний мальчуган с такими же каштановыми, как у матери, волосами и с тем же орлиным носом, что у Перкара, явно унаследованным от Шири, хотя у Хини нос был пока еще по-детски короткий.
Капака… Зачем я ему нужен? У Перкара свело в животе от страха.
— Ты вырос, Перкар, — сказал старик после того, как по всем правилам ритуала были произнесены приветственные слова и он принял первую чашу воти из рук Шири, но прежде чем поднести ее к губам, он поднял ее, воздавая честь хозяину дома. Капаке было лет шестьдесят с небольшим. Лицо, покрытое темным загаром, было все в шрамах и вместо бороды — щетина. Даже когда он сидел, было видно, что он на голову ниже отца и, значит, на полголовы ниже Перкара. Перкар сидел на полу, как того требовал обычай, — обращаясь к вождю, ты должен смотреть на него снизу вверх.
— Как же, как же. Я отлично помню постреленка, перемазанного грязью с ног до головы. Но то время прошло, и нынче ты стал взрослым мужчиной.
Отец хлопнул Перкара по плечу.
