Эдрек поднял голову, и его глаза торжествующе засверкали. Прочие сефри убрали стрелы в колчаны.
– Что ж, – задумчиво проговорил Эдрек, – значит, ты все-таки пришел.
Стивен не нашелся что ответить и решил сменить тему.
– Почему вы бросили поселение? – спросил он.
Эдрек пожал плечами.
– Мы дали клятву жить в горах, нести дозор, и мы ее выполняем. Так у нас принято.
– Вы живете в Алке? – спросила Землэ.
– Да, таково наше право.
– И это брат Хорон просил вас его охранять?
– До своего возвращения, – кивнул Эдрек. – До сих пор.
– Вы хотите сказать, до возвращения его наследника, – поправила Землэ.
– Как пожелаешь, – не стал спорить Эдрек и перевел взгляд на Стивена. – Ты желаешь увидеть Алк, патик?
Стивен ощутил дрожь, наполовину от возбуждения, наполовину от страха. Слово «патик» означало что-то вроде господина, хозяина или принца. Неужели Землэ права и он действительно тот наследник, о котором говорится в древнем пророчестве?
– Да, – сказал он. – Но подождите немного. Вы сказали, что криим здесь. Вы имеете в виду вурма?
– Да.
– Вы его видели?
– Да.
– В этой долине? Где именно?
– Нет. После того как ты привел его достаточно близко, он способен сам найти дорогу. Он ждет тебя в Алке.
– Ждет меня? – удивился Стивен. – Может быть, вы не поняли. Он опасен. Он убивает прикосновением, убивает все, что окажется рядом с ним.
– Он говорил, что наследник не поймет, – заговорила женщина-сефри с пронзительно-голубыми глазами.
– Я понимаю одно, – сказал Стивен. – Если вурм в горах, я туда не пойду.
– Нет, – возразил Эдрек с сожалением. – Боюсь, ты пойдешь, патик.
– Квекскванех, – выдохнула Энни, надеясь, что правильно запомнила, как это произносится.
Казалось, существо в темноте замешкалось, затем оно прижалось к ней, как собака, которая ластится к хозяйке. Потрясенная, Энни попыталась его оттолкнуть, однако ее пальцы прошли сквозь пустоту, а ощущение не исчезло.
– Сладкая Энни, – протянул Узник. – Запах женщины, сладкий, тошнотворный запах женщины…
Энни попыталась взять себя в руки.
– Я наследница трона Кротении. Я приказываю тебе твоим именем Квекскванех.
– Да-а-а, – промурлыкал Узник. – Знать, чего ты желаешь, совсем не то же, что обладать желаемым. Мне известны твои намерения. Элис-Запах-Смерти знает лучше. Она только что тебе сказала.
– В самом деле? – перепросила Энни. – Я прямой потомок Виргеньи Отважной. Ты действительно можешь бросить мне вызов?
Последовала новая пауза, за время которой к Энни слегка возвратилась уверенность, хотя она старалась не задумываться о том, что делает.
– Я позвал тебя сюда, – пробормотал Узник.
Она ощущала, как он сжимается, втягивается сам в себя.
– Верно, позвал. Позвал сюда, снабдил картой потайных ходов, чтобы я смогла тебя найти, обещал помощь в борьбе с демоном из склепа. Так чего же хочешь ты?
Казалось, он отступил еще дальше, но ей вдруг показалось, что в мозгу у нее копошится миллион крошечных паучков. Она поперхнулась, но когда Остра потянулась к ней, Энни решительно ее отстранила.
– Что ты делаешь, Квекскванех? – резко спросила она. «Мы можем говорить так, и они нас не услышат. Соглашайся. Ты не хочешь, чтобы они знали. Не хочешь».
«Очень хорошо», – безмолвно ответила Энни. Вновь все вокруг закружилось, но теперь ей уже не было страшно, происходящее больше напоминало танец. Потом внезапно, словно она открыла глаза, оказалось, что она стоит на склоне холма, а вокруг никого нет. Ее тело стало легким точно пушинка, таким хрупким, что даже слабейший ветерок мог унести ее прочь.
Вокруг простирались темные воды. Воды, текущие за миром. Но в этот раз ее восприятие изменилось. Вместо того чтобы ощущать волны, как нечто сливающееся воедино – струйки, впадающие в ручейки, ручейки в потоки, потоки в реки, – Энни видела реку как огромного темного зверя с тысячью пальцев, каждый из которых разделялся на новую тысячу, и так далее, и каждый утыкался в каждого мужчину и женщину, в каждую лошадь и в каждого быка, в каждую травинку, трогая, щекоча-и ожидая.
Касаясь, таким образом, всего сущего, всего, за исключением бесформенной тени перед ней.
– Что это за место? – потребовала Энни ответа.
– Инис, моя плоть, – ответил он.
И прежде чем Энни успела возразить, она поняла, что это правда. Это был Инис, тот самый холм, на котором стоял Эслен. Однако не было ни замка, ни города, никаких следов обитания людей или сефри. Ничего.
– А эти воды? Я видела их раньше. Что они такое?
– Жизнь и смерть. Память и забвение. То, что пьет один, другой возвращает. Моча слева, сладкие воды справа.
– Я бы хотела, чтобы ты выразился более определенно.
– Я бы хотел вновь почуять дождь.
– Так ты – это он? – спросила Энни. – Человек, напавший на меня в том месте, где обитают Веры? Это был ты?
– Любопытно, – задумчиво проговорил Квекскванех. – Нет. Я не могу уходить так далеко. Не в такой форме, хорошенькая паршивка.
– Тогда кто это был?
– Не кто был, кто это мог быть. Кто это будет, вероятно.
– Я не понимаю.
– Еще не сошла с ума? – отозвался он. – Всему свое время.
– Это не ответ.
– Вполне достаточно для зарока, молочная корова, – ответил он.
– Значит, она. Демон. Так?
– Что было, что надеется быть снова. Некоторые называют ее королевой демонов.
– И чего она хочет от меня?
– Как и другая, – ответил Квекскванех. – Она – это не она. Она – это место, на котором сидят, шляпа, которую надевают.
– Трон.
– Любое слово твоего ужасного языка подойдет не хуже, чем другое.
– Она хочет, чтобы я стала ею, так? Она хочет надеть мою кожу. Ты это имеешь в виду?
Тень рассмеялась.
– Нет. Она просто предлагает тебе место, куда ты можешь сесть, право властвовать. Она может ударить по твоим врагам, но не может причинить вред тебе.
– Я слышала истории о женщинах, способных принимать чужое обличье и красть чужие жизни…
– Истории, – перебил ее он. – Лучше представь себе, как эти женщины в конце концов понимают, кто они на самом деле. Люди вокруг них не осознают правды. В тебе есть нечто, Энни Отважная, ведь так? Нечто, которого никто не понимает? И никто не может понять.
