Эяя-эя
Мне вспомнился отрывок из песни
И приняла его я как родного друга.
Эяя-эя
Тебе должно быть стыдно за ребенка, которого когда-то ты носила
В котомке за спиной,
Услышав о его побеге от людей?
Эяя-эя
Тот, кто так думает – он прав!
Эяя-эя
Он прав!
Эяя-эя
Мне стыдно! Но только потому, что рос он без матери
Столь безупречной, как лазурь небес,
Разумной и несумасбродной
Эяя-эя
И вот теперь все языки его осудят, и сплетни довершат работу.
А я – мать – это заслужила тем, что родила ребенка,
Который не послужит утешением мне в старости!
Эяя-эя
О, впору мне стыдиться!
Но вместо этого завидую я тем, у кого есть друзья,
Что машут вслед со льдин, когда те
Отправляются в путь после праздничных пиров
Эяя-эя
Весну я помню –
лагерь мы разбили у «Косого Глаза»;
Тепло было, тонули ноги во снегу скрипящем.
В то время была я как зверь прирученный, всегда стремилась к людям.
Тут весть про душегубство и побег явилась,
Земля тотчас у меня застыла под ногами, как скала,
А сама я на вершине зашаталась.
Ивовая Ветвь предупредил нас, что, добравшись до Арвилигьюака, мы встретим там множество людей. Чтобы пробыть среди них подольше, мы решили прикупить у него побольше собачьего корма, состоявшего из лососины и порядочного количества оленины. Эти запасы дожидались нас неподалеку от устья реки, впадавшей в Пелли-Бей. Однако чтобы заполучить их, нам предстояло вначале отыскать Покусанного Морозом.
5 апреля, задушевно распрощавшись со всеми, мы отправились в дорогу. Последние слова, услышанные нами, были: «Да пусть же на вашем пути не встанут злые духи!»
Уже 8 апреля, когда удалось разыскать лососину, мы поразились размерам хранилища. Выяснилось, что за полкило чаю, полкило сахару, 20 табачных брикетов и маленький карманный ножик нам удалось приобрести около ста крупных морских форелей весом примерно 300 кг. Теперь нужно было найти разгуливавшего на свободе Игсивалитака, чтобы он показал нам местонахождение мясного склада. На следующий день я отправился вместе с эскимосом из племени нетсилик Анаркаоком, согласившимся повести нас в увлекательное путешествие под названием «охота за убийцей». Полдня мы потратили, проходя между скалами и равнинами, а когда взобрались на льдину, то перед нашими глазами вдали показались две черные точки, похожие на двух воронов, сидящих на ледяной глыбе. Приблизившись, мы увидели двоих мужчин, уже давно заметивших нас. Они то и дело спрыгивали со своих мест и лихорадочно бегали вокруг. Анаркаок, вытащив из чехлов наши большие ножи для резки снега, воткнул их сверху в санный груз, готовый в любую минуту за них схватиться. Услышав мой смешок по поводу такой бдительности, он ответил: «Лучше быть начеку. Покусанный Морозом – это мужчина, настоящий мужчина, и если он заподозрит, что нас подослала полиция, чтобы его схватить, то нападет первым».
Мы заторопились навстречу к этим двум людям и, проехав с километр, увидели, как один из них бегом кинулся нам наперерез. «Это его приемный сын, – сообщил Анаркаок. – Покусанный Морозом, видимо, пытается понять, как мы его встретим, и поэтому посылает сына для переговоров».
Но из-за скорости, с которой мы мчались, ни о каких дискуссиях не могло быть и речи – на полном ходу собак было не остановить. Едва удалось схватить парламентера и втащить его к нам на сани, и уже через мгновение мы оказались у хижины, рядом с которой стоял Покусанный Морозом, неся свою вахту на снежной глыбе. Как только собаки остановились, я со смехом подошел к нему и произнес слова приветствия, которым научил меня его отец: «Мы всего лишь обычные люди, которые не причинят вам никакого зла».
Покусанный Морозом ответил такими же словами приветствия, явно пораженный непринужденной манерой нашего появления на месте, где он еще несколько мгновений назад собирался сражаться насмерть за свою жизнь и свободу. Он издал громкий радостный клич, и почти одновременно с этим из снежной хижины показалась его жена, присоединив свой радостный голос к нашему приветствию.
Понадобилось некоторое время, прежде чем наш хозяин, наконец, пришел в себя. В течение часа он вел себя сдержанно, но после небольшой беседы, уразумев, что мне о нем все известно от его родителей, решился-таки разъяснить подробности дела, в котором его обвиняли, а заодно и причину, вынуждавшую его держаться подальше от людей. Он поведал свою историю напрямик, без утайки, довольный предоставленным ему случаем поделиться тем, что, исходя из эскимосской морали, могло послужить оправданием его проступка. После этого нам оказали гостеприимный прием в его жилище, угостив олениной, салом и вареной форелью. Прихватив с собой весь собачий корм, мы продолжили путь к селению арвилигьюармиут. Там было 54 человека, проживавших в стойбище на льду залива Пелли.
Арвилигьюак, или «Земля больших китов», – так именуют весь район вокруг залива Пелли. Название происходит от скал, похожих на китов, дрейфующих на поверхности воды. Как мне сказали, на самом деле киты в этих водах никогда не появляются. Условия для охоты здесь считаются довольно благополучными. Арвилигьюармиут с гордостью рассказывали, что ни нужда, ни тяжкие времена им неведомы – в отличие от тех, что обрушиваются на нетсилингмиут, живущих к западу от перешейка Бутия. Причина тому круглогодичная охота то на оленей, то на овцебыков, то на тюленей, да еще и ловля форели. Если в одном промысле не складывается, на выручку приходит другой.
Их земля не пересекается с путями белого человека, поэтому с древних времен люди здесь обходились всем, что можно было добыть своим трудом. Разделочными ножами у них служили желто-белые кремни, называемые хавиорарнак. Женщины употребляли для работы особые ножи «уло». Огонь высекали с помощью «игнерита» – сернистого колчедана, собираемого у моря, неподалеку от Арфертутсиака, что к западу от залива Лорд-Мэра. Искры высекались и падали на пушицу или мох, особым образом обработанный салом, чтобы их было легче поймать. Кремень добывался вдалеке отсюда, в районе реки Бакс. Залежи камня, из которого изготовляли лампы и котлы, находились на материке к югу от Пелли-Бея, неподалеку от большой возвышенности.
Труднее всего было с нехваткой древесины. Из-за дюжих льдин, неизменно дрейфующих по заливу Бутия, плавучая древесина не попадала в фьорды, и лес приходилось вылавливать на побережье Игьюлика к западу от полуострова Аделаида. Однако большинство научилось обходиться без древесины; длинные, гибкие рукоятки для гарпунов делали из оленьих рогов: сначала вымачивали в горячей воде, а затем надставляли колено за коленом, пока те не достигали нужной длины. Таким же образом делали шесты для палаток, на каждую по одному шесту. Железо, как и кремень, было большой редкостью, поэтому наконечники для гарпунов изготовляли из твердых костей из медвежьей голени.
