С приходом лета, когда отпадает всякая необходимость в палатках, шкуры пускают на изготовление санных полозьев. Это происходит так: палаточную шкуру опускают в озеро и после того, как она полностью размякнет, складывают в несколько слоев и замораживают, придав форму полозьев. Точно так же можно использовать и шкуру овцебыка. Для придания прочности между слоями промерзших шкурок раскладывают тушки форелей или куски мяса, а затем все вместе замораживают. Весной после наступления тепла полозья оттаивают и сами отваливаются, шкуры скармливают собакам, а содержимое идет людям на стол. Подполозья обычно делают из смеси торфа и льда. Используют их до конца апреля, а когда в мае наступает необходимость в других санях, их изготавливают уже иначе, используя шкуры медведей или нерп. Такие сани с поклажей довольно тяжелы на подъем, поэтому их связывают ремнями. Ворсистые шкуры прекрасно скользят по подтаявшему снегу, который, едва только начинает припекать солнце, размягчается и оттаивает, и потому волоски не изнашиваются до конца весны.
Еще одна проблема, возникшая тут из-за отсутствия железа, связана с швейными иглами, изготовляемыми здесь из твердых костей и птичьих крыльев. Для пошива одежды из оленьих шкур нужны тонкие и острые иголки; для толстых подошв непромокаемых сапог из тюленьих шкур иглы требовались такие, чтобы они могли прошивать насквозь плотную, твердую шкуру, словно шило. В обиход шли плотные нитки, которые искусно плелись из оленьих сухожилий, обладающих отличным свойством стягивать сапоги, стоит тем только намокнуть.
Можно было только изумляться способности эскимосов справляться с трудными задачами. Как-то раз поздней осенью 1829 года случилось так, что в заливе Лорд-Мэра появился большой корабль, затем пришвартовавшийся на зимовку невдалеке от стойбища Сарфак. Это была полярная экспедиция англичанина Джона Росса, чья зимовка в этой северной части селений арвилигьюармиут значительно повлияла на культуру изготовления орудий труда местного населения. Вплоть до наших дней можно отыскать остатки железа в месте зимовки этой экспедиции, названной эскимосами Киланартут, или «Берег счастливых ожиданий».
Говорят, что впервые корабль Джона Росса разглядел охотившийся на тюленя человек по имени Авдлилугток. Дело было в начале зимы. Увидев огромное судно, возвышавшееся посреди крошечной бухты подобно скале, он, поддавшись любопытству, подплыл ближе, пытаясь понять, что это такое, доселе им никогда не виданное. Однако, разглядев высокие корабельные мачты, принял их за великого духа и сбежал. День и ночь народ совещался, пытаясь разгадать, что им теперь делать: ведь они боялись, что великий дух их погубит, если они его не опередят. Поэтому на следующий день они вернулись, вооруженные гарпунами и луками со стрелами, чтобы на него наброситься. Однако, увидев на корабле людей, они решили спрятаться за льдиной, чтобы разведать, что это за народ. Белые также заметили эскимосов и стали приближаться к ним, но эскимосы тут же выскочили из своего укрытия, демонстрируя, что ничуть не боятся. Как только белые положили свое оружие на лед, те сделали то же самое. Несмотря на непонимание языка, встреча выдалась душевная, с взаимными объятиями и заверениями в дружбе. И хотя в здешних местах уже давно ходили рассказы о белых людях, на их земле они появились впервые. С тех пор эскимосы стали получать ценные подарки, в которых было все, что они не могли раздобыть собственными силами. Местные жители стали собираться вместе, чтобы помогать пришлым людям в их поездках и изучении страны, которую они знали наизусть.
После первых зимовок корабль застрял во льдах, а затем затонул в Итсуарторвике (залив Лорд-Мэра). Удалось спасти все находящиеся на судне съестные припасы и утварь, а потом переправить на лодках в Киланартут. После своего отъезда чужестранцы оставили большие запасы дерева, железа, гвоздей, якорных цепей, бочек и остального добра, которое по сей день используется для изготовления ножей, наконечников для стрел и гарпунов, приманок для лососей, копий для охоты на оленей и крючков. Позже на берег выплыла и мачта, из которой наделали санок, байдарок и гарпунов. Мачту распилили на части пилами, сделанными из обручей для бочек, – все это заняло целое лето и осень, но торопиться им было все равно некуда.
Ввиду предстоящей поездки на запад стоянка в Пелли-Бей продлилась недолго, однако в этот период, с 13 по 23 апреля, я сумел решить свои задачи и уезжал отсюда с чувством, что мне удалось изучить еще одну горстку жителей Земли.
Охота за амулетами невдалеке от магнитного полюса
Как-то раз во время нашего пребывания в Пелли-Бей, что к востоку от перешейка Бутия, из снежного бурана неожиданно появились двое мужчин и, подбежав к нашему жилищу, остановились как вкопанные. На первый взгляд показалось, что постучавшиеся в нашу дверь люди пришли налегке: без саней, без собак, в руках только огромные ножи для резки снега. Выглядело это непривычно, потому что, судя по покрою их одежды, можно было предположить, что прибыли они издалека.
Забравшись в наше иглу, они оттаяли, а когда наелись досыта, тут же разговорились. Это были двое братьев, прибывшие из окрестностей магнитного полюса. Они привезли с собой шкурки песца для обмена на старые ружья у жителей залива Пелли, которые вели торговлю с населением Репалс-Бей. Младший из братьев собирался идти дальше, а старший по прозвищу Какортингнек («Белый») был намерен тут же вернуться домой – он даже оставил двух своих жен и приемного сына невдалеке от нашего лагеря.
Тут же решили, что мы поедем туда, чтобы как можно скорее перевезти женщин в нашу хижину. И вот через пару часов все семейство было в сборе; женщины оказались молодыми и красивыми. Белый явно старался произвести на нас благоприятное впечатление и заодно хвалил чисто женские достоинства обеих супруг. Стоило нам поинтересоваться их именами, как он тут же воспользовался этой возможностью, чтобы привязать к ответу и кое-какие дополнительные сведения.
– Вот это Кертилик, «Глазастая», самая ценная из моих жен, – отметил он. – За нее я отдал деревянные сани.
Нас поразила такая неслыханная цена, ведь мы знали, что сани в этих краях принято изготавливать из менее прочного материала.
Старшую жену по имени Кунгак («Улыбка») он выкупил за кусок свинца и старый напилок. Однако супруг галантно добавил, что ее дешевизна обусловлена особыми обстоятельствами: она появилась в его хозяйстве после голодной смерти прежнего мужа, когда она осталась без кормильца в беззащитном положении.
Дошла очередь до представления приемного сына по имени Ангутисугсук («Мужичок»), застенчиво улыбающегося молодого человека. Белый пояснил, что он был выкуплен и имел брата-близнеца. Обычно одного из близнецов здесь принято убивать, поэтому приобретение приговоренного к смерти малыша в обмен на каяк и котелок было не совсем разумно. Единственным оправданием для такой сделки могло послужить лишь то, что мужчины ценились дороже женщин.
Ночью им удалось продать песцов, и на следующее утро мы уже были в пути, пролегавшем через перешеек Франклина. Медленно пробирались мы по руслу широкой реки, протекающей между заливами Пелли и Шеперд в сторону запада, пытаясь достигнуть зимнего лагеря племени нетсилик на льду между островом Кинг-Вильям и перешейком Бутия.
