30 лет назад здесь проживало всего несколько эскимосов, одержимых смелым духом моряков. Они забивали ровно столько морских зверей, сколько было необходимо для выживания. Корабли, направляясь на северо-запад Аляски, обходили стороной это негостеприимное место, торопясь в края, где было больше народу и больше возможностей для торговли. После того как 1900 году в окрестностях нашли золото, как по волшебству, здесь вырос город, достаточно большой, чтобы вместить 10 000 жителей. Конечно, по стилю и строительным материалам, по хаотичному расположению жилищ, разбросанных как попало по речным берегам и мокрой тундре, понимаешь, что город основан людьми настолько занятыми, что у них не было времени подумать ни о красоте, ни о комфорте.
Поговаривают, будто вся земля в окрестностях Нома содержит в своих недрах золото, посему удача, которую удалось ухватить за хвост лишь некоторым, чтобы разбогатеть, привлекла сюда массы народа. За последние 20 лет золотоискателям адскими усилиями удалось добыть в этих краях золота на сумму, превышавшую 80 млн долларов.
В Номе сезон судоходства непродолжителен: лед сходит в первой половине июня, открывая пути кораблям, а конце октября или в первые дни ноября уже отплывает на юг последний корабль. На лето здесь остается приблизительно 2 тысячи жителей, а зимой едва 900 человек. По большей части это белые люди; местных эскимосов едва ли насчитывается 100 человек. Город выступает в роли столицы северо-западной Аляски; отсюда стартуют многочисленные коммерческие экспедиции, и весь поток народа, появляющийся здесь в течение короткого лета, обеспечивает существование нескольким крупным и малым бизнесам.
Сразу же по прибытии нас тепло встретил представитель династии Ломен, одной из самых старых и влиятельных семей в городе, за управление которым соревнуется столько национальностей.
Я прибыл в Ном в удачное время. Там собрались эскимосы со всех уголков Аляски: все население острова Кинг – укиувангмиут; материковые жители с полуострова Сьюард – кавьясамиут; кингингмиут с мыса Принца Уэльского; унгалардлермиут с залива Нортон и с устья Юкона; сиорармиут с острова Святого Лаврентия и, наконец, жители острова Нунивак. Они прибыли сюда, чтобы воспользоваться сезоном туризма. Большинство – в своих старомодных, но практичных кожаных лодках, некоторые – в маленьких шхунах; кое-кто поселился в деревянных домиках на окраине города, так называемых кабинах, построенных золотоискателями, давно исчезнувшими из этих мест. Теперь эти кабины сдают как летнее жилье для случайных гостей. Но подавляющее большинство живет в палаточных лагерях, где с утра до вечера жизнь бьет ключом. Здесь фабрикуют различные «диковинки» для туристов – всевозможные забавные изделия из рога моржей. Это домашнее производство в летние месяцы обычно приносит изготовителям по 300-400 долларов, что позволяет вернуться обратно на зимние становища не с пустыми руками, а с запасами всего необходимого для хозяйства. По улицам снуют спешащие по своим делам эскимосы. Уличной торговлей они не занимаются, а сдают товары в специальные магазины, с которыми ведут свои торговые дела. Это был действительно пестрый город.
Отдел Просвещения устроил одну большую государственную школу для эскимосов, другая была для детей белых; имеется несколько церквей и больниц, а также детское учреждение для эскимосских ребятишек.
Мы от всей души наслаждались первыми днями, проведенными в этом городе. Днем мы отправились в «Театр мечты», который стал новинкой для моих гренландских товарищей, а вечером, взяв напрокат «Форд», поехали на край города, где эскимосы устраивали крупные песенные праздники, чтобы отпраздновать встречу с приятелями и знакомыми из отдаленных поселков.
Я быстро сообразил, что теперь смогу провести здесь целый месяц, несмотря на то, что после этого собрался отправиться на мыс Восточный. Корабль, на котором мы отплывали в Сиэтл, снимался с якоря только в конце октября. Посему мне представился удобный случай изучить разные группы эскимосов Аляски, не тратя времени на переезды.
Жители скал с острова Кинг
На реке на своем каяке показался человек, прибывший с материковой зоны неподалеку от Игдло; у широкого разлива («Вход в дом») неподалеку от Теллера он заметил птицу с огромной головой. Нагнав ее, вонзил в нее стрелу; птица забилась, отчего вода вышла из берегов – так появился на свет широкий разлив Имаршук. Раненый гигантский головастик поплыл дальше, преследуемый человеком на каяке, и был снова пронзен. На этот раз он забился так сильно, что от его трепыханий образовалась бухта Порт-Кларенс. После этого гигант выбрался в открытое море, где и встретил смерть. Гребец проделал в его морде дыру и на веревке потащил к берегу. Однако тут разразился шторм, и человек вынужден был оставить добычу в море. Там гигант-головач окаменел и превратился в скалистый остров, называемый с тех пор Укивак. На одном конце острова в скале виднеется дыра, которая выглядит так, словно ее вырезали ножом. Это та самая дыра, которую проделал человек в гигантском головастике, пытаясь вытащить его на сушу.
На земле кавьясамиут в Теллере проживало множество народу. Как-то раз в одном поселке девушку сильно отругала мать. Та приняла обиду близко к сердцу и сбежала из дома. Дело было осенью, когда на берегах уже появился первый лед, а по реке по направлению к океану дрейфовали небольшие круглые льдины. Девушка взобралась на одну из них; дул ветер, она отплыла на ней в открытое море и пристала к берегу уже на острове Кинг. Эта девушка стала первым человеком, когда-либо ступавшим на этот остров, где осталась жить, промышляя колдовством. Позже здесь появились и другие люди с материка и основали крупное поселение. Но скалы были крутыми и вокруг не было долин, где можно было бы построить дома, поэтому их стали возводить на балках на вершинах крутых склонов. Из-за холода и ветра дома строили в три слоя: внутренность полностью из дерева, из больших досок плавучей древесины; сверху присыпали плотным слоем сена, после чего все покрывали толстыми моржовыми шкурами. Вот так возник остров Кинг, и так на нем появились люди.
Посещение острова Кинг – запоминающееся событие. Это самый негостеприимный остров из всех виденных мной. Длиной 3–4 км, шириной 2–3 км, он со всех сторон окружен крутыми скалами; в тихую погоду объят туманом, в ясную – продуваем ветрами; высадка затруднена из-за рифов, выходящих прямо в море, пенящееся у самого подножия скалы, поверх которой раскинулся поселок.
На протяжении долгого зимнего периода остров отрезан льдами от континента. Если отправиться по зимнему льду навестить знакомых, можно ненароком застрять в дрейфующих льдах. Во время моего визита на остров все его население находилось в Номе. Навстречу нам вышли большие собаки, в течение последнего месяца предоставленные сами себе. Нам было нелегко пристать к берегу на нашем крошечном ялике, однако визит того стоил. Место напоминало птичий риф. На самой вершине, возвышаясь над бездной, стояли на подпорках дома, и в некоторых местах, особенно сильно продуваемых ветром, здания были пришвартованы к каменным утесам плетеными ремнями из моржовых шкур. От кромки берега к домам были тоже протянуты ремни, позволявшие забраться наверх без риска сорваться. В некоторых местах располагались детские площадки с искусной планировкой.
