Двери загрохотали еще сильнее, когда небезграничное терпение топтавшейся снаружи монгольской орды начало иссякать.
— Одну секунду! — крикнула Тара и принялась снимать передник, поставив ведро в угол и прислонив к нему швабру.
Она знала, кто стучал в дверь. Тара уже поговорила с ней по телефону. Но это вовсе не значило, что Тару не пугало ее появление. Подойдя к двери, она разглядела зловещую фигуру за матовым стеклом — полтора метра ярости, закутанные в жутко розовый плащ из ПВХ
[12].
— Ну и какого хрена так долго? — раздался голос с той стороны.
— Одну секунду, — повторила Тара, сдвигая верхние и нижние засовы.
Но не успела она полностью распахнуть двери, как в них ворвалась Мэйвис Чэмберс. Ей было лет под шестьдесят, и она уже пребывала на пенсии. Большую часть жизни Мэйвис держала рыбную лавку на Мур-стрит, попутно произведя на свет десятерых детей и, по слухам, уничтожив трех мужей. Нет, она не убивала их в буквальном смысле (насколько Таре это было известно), но по крайней мере двое из трех мужей к концу жизни, скорее всего, ждали смерть с нетерпением. Она была самым страшным человеком, которого Таре когда-либо приходилось встречать. К тому же Мэйвис душилась невероятно вонючими духами, видимо, по привычке, оставшейся с тех времен, когда ее шесть дней в неделю окружала рыба.
Одной затяжкой Мэйвис втянула в себя сразу полсигареты и с хрипом выдохнула сквозь образовавшееся облако:
— Где он?
— Все в порядке, не волнуйся. Просто отсыпается. Он чувствовал себя немного нехорошо.
Это было, мягко говоря, преуменьшением. К тому времени, когда его нашли, Банни по самым скромным прикидкам минимум несколько дней находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. Двое ребят увидели его в доках — пьянющего в дымину. Он рычал на проходившие мимо корабли и не мог стоять на ногах, но все же умудрился оставить Дику ужасный фингал в «благодарность» за его хлопоты. Сюда его привезли, поскольку выбор был невелик: поместить его в кладовку или в камеру, но последний вариант показался не очень уместным для детектива полиции. Правда, по мнению Тары, было бы лучше, если бы Банни заперли в полицейском участке, ведь по сравнению с Мэйвис даже гарды могли показаться сущими ангелочками. Тем более что искала она его уже больше недели.
Следом за Мэйвис вбежали ее внуки — два маленьких мальчика с лицами, измазанными шоколадом, — и продолжили играть в «догонялки», ни на что не обращая внимания.
— Осторожнее, мальчики, — сказала Тара, — полы мокрые.
«Мы в самом центре города, — думала она про себя. — Где эти дети умудрились так запачкать ботинки?»
— Мальчики! Ведите себя прилично! — взвизгнула Мэйвис, не вызвав этим никакой заметной реакции. — Это детки нашей Джоанны, — доверительно сообщила она Таре. — Ей уже назначили дату суда.
— Понятно.
— Ну и где это бесполезное ничтожество?
— Сейчас провожу, просто… Слушай, он явно переживает не лучшие времена. Будь с ним помягче.
— Помягче? Да я с ним просто поговорю!
Тара повела гостью в подсобное помещение.
— Мальчики, не трогайте это! — вдруг рявкнула Мэйвис.
Тара поискала взглядом мальчиков, но, сколько ни вытягивала шею, так и не поняла, куда они залезли.
Когда она открыла дверь подсобки, им в носы ударил запах, который, казалось, обладал физической плотностью: смесь антисептика, алкоголя, телесной вони и других компонентов, о происхождении которых Таре не хотелось даже думать. Зажав нос, она включила свет свободной рукой. Среди поломанной мебели и стеллажей лежал Банни Макгэрри, неудобно устроившись в старом мягком кресле, совершенно не походившем на кровать. Дубленка из овчины, которой его прикрыли, свалилась на пол. Банни лежал в изодранной испачканной рубашке, одном носке и трусах, плохо прикрывавших срам. Он застонал от резкого света голой лампочки и прикрыл глаза рукой.
— Господи боже мой! — с отвращением проговорила Мэйвис.
— Банни? — тихо позвала Тара.
Банни что-то бессвязно пробормотал.
— Банни! — повторила она более строгим голосом.
Он отвернулся и пукнул.
Вздохнув, Тара начала медленно идти вперед.
— Ну же, Банни, подъем!
Тара не заметила исчезновения Мэйвис за ее спиной, пока та не появилась с ведром для мытья полов в руках, содержимое которого она выплеснула прямо на лежавшего на спине Банни.
— ГОСПОДИ, БЛЯДЬ, ИСУСЕ!
Банни проснулся — если можно так выразиться. Крепко зажмурившись и ухватившись руками за голову, он резко выпрямился.
— Да что, н-на… Где, н-на… Кто, н-на… Осспади…
— Не смей на меня ругаться, коркский мудило!
Мэйвис набросилась на Банни с неожиданным для ее возраста проворством и принялась колотить по его голове сумочкой.
Банни заскулил, подняв руки в жалкой попытке защититься.
— Мэйвис! Помягче!
Таре удалось оттащить пожилую женщину назад, но все же та успела нанести еще три тяжелых удара.
— Помягче?! Да я убью этого пьяного идиота, вот увидишь!
Банни поднес руку ко рту, затем медленно открыл глаза и робко огляделся.
— Неужели я… в аду?
— В аду, он говорит!.. В аду?! — по непонятным для Тары причинам Мэйвис адресовала вопрос сломанной квиз-машине
[13] в углу. — Когда я с тобой закончу, ты охренеть как пожалеешь, что это не ад, позорище!
— Ты в пабе «О’Хэйган», Банни.
— Блин, что я тут делаю?
— Что он тут делает, он спрашивает!..
Тара сильнее сжала Мэйвис, когда та попыталась еще раз наброситься на Банни.
— Мэйвис, избиениями делу не поможешь.
— Этому придурку уже ничего не поможет!
— Кажется, меня сейчас стошнит…
Тара пнула ведро с того места, куда его бросила Мэйвис.
— Только не на пол, пожалуйста!
Ей и без того досталось слишком много уборки.
Осторожно подняв ведро, Банни прижал его к животу.
— Ты ничтожество убогое! Смотреть противно!
— Бля, тебе-то что за дело? — огрызнулся Банни.
— Это я должна напоминать? — выкрикнула Мэйвис. — Помнишь клуб Святого Иуды — ту команду по хёрлингу, которую ты сам организовал? И ради которой я рвала пупок, пытаясь тебе помочь?.. Все эти футболки, которые я перестирала, собранные деньги…
